Медовый месяц в улье
Шрифт:
– Значит, деньги лежали у него в кармане, когда он сказал бедному Крачли, что ему не из чего отдать сорок фунтов. Он мог тогда же ему их отдать.
– Конечно мог, миледи, если бы хотел. Он был редкостный плут, этот мистер Ноукс. Настоящий Ловкий Плут.
– Чарльз Диккенс! [133]
– Верно. Вот уж он кое-что в жуликах понимал, точно? Несладко жилось тогда в Лондоне, если верить его романам. Феджин и прочее. Но мы карманников не вешаем в наши дни. Итак… Отправив чек, вы просто приехали сюда через неделю, понадеявшись на него?
133
Ловкий плут – прозвище
– Да. Вот, как видите, его письмо, в котором он пишет, что все будет готово. Оно обращено к моему агенту. Нам, конечно, стоило послать кого-нибудь вперед, чтобы проследить за подготовкой дома, но, как я уже говорил, газетчики не давали нам проходу, и.
– Да, от этих парней и нам много хлопот, – сочувственно сказал мистер Кирк.
– Когда они врываются к тебе в квартиру, – проговорила Гарриет, – и пытаются подкупить твоих слуг.
– К счастью, Бантер – Неподкупный с зеленым лицом.
– Карлейль, – одобрил мистер Кирк. – “Французская революция” [134] . Бантер ваш, кажется, молодчина. И голова на плечах имеется.
– Но мы, как оказалось, скрывались зря, – сказала Гарриет. – Сейчас они нас быстро нагонят.
– Эх! – вздохнул мистер Кирк. – Вот что значит быть известными людьми, все время находясь в потоке света, что падает на трон.
– Эй! – сказал Питер. – Так нечестно. Нельзя второй раз Теннисона [135] . Но это уже сделано, а что сделано… стоп, Шекспира лучше оставить на потом [136] . Смешнее всего то, что мы прямо сказали мистеру Ноуксу, что ищем тишины и покоя и не хотим, чтобы о нашем приезде раззвонили по всей округе.
134
У Карлейля это стандартная характеристика Робеспьера, например: “Тысяча восемьсот девять человек лежат мертвыми; двести шестьдесят трупов нагромождено на самом Пон-Шанж”, и среди них один невинный, вспоминая о котором Робеспьер будет впоследствии “почти плакать”. Один, а не Двое, о ты, Неподкупный с зеленым лицом? Если так, санкюлотская Фемида может считать себя счастливой, ведь она так спешила!” Часть 3, книга 1, глава VI. Перевод, сверенный А. Бергом.
135
Суперинтендант цитирует посвящение к “Королевским идиллиям”. Перевод с англ. В. Лунина.
136
Лорд Питер начинает цитировать фразу леди Макбет “Что сделано, того не переделать”. У. Шекспир. “Макбет”. Акт V сцена 1. Перевод с англ. М. Лозинского.
– Ну, об этом он неплохо позаботился, – заметил суперинтендант. – Ей-богу, вы ему сыграли на руку, не правда ли? Проще простого: он уезжает, и никто его не хватится. Не думаю, что он собирался отправиться так далеко, как получилось, но тем не менее.
– То есть это точно не самоубийство?
– Вряд ли, с такими-то деньгами! И к тому же доктор говорит, что это абсолютно исключено. Мы к этому вернемся попозже. А сейчас насчет дверей. Вы уверены, что они обе были заперты, когда вы приехали?
– Абсолютно. Переднюю дверь мы сами отперли ключом, а заднюю – дайте вспомнить.
– Я думаю, ее отпер Бантер, – сказала Гарриет.
– Лучше позвать Бантера, – предложил Питер. – Он скажет точно. Он никогда ничего не забывает. – Он позвал Бантера, прибавив: – Чего нам здесь не хватает, так это звонка.
– И вы не видели никакого беспорядка, кроме того, о чем сказали, вроде яичной скорлупы. Никаких отпечатков? Никакого оружия? Ничто не опрокинуто?
– Я точно ничего не заметила, – сказала Гарриет. – Но там было довольно темно, и, конечно, мы ничего не искали. Мы не знали, что там есть что искать.
– Подождите-ка, – проговорил Питер. – Сегодня утром видел я что-то странное. Я… нет, не помню. Понимаете, из-за трубочиста все в доме передвинули. Уж не знаю, что мне показалось. Если что-то и было, этого больше нет. О, Бантер! Суперинтендант Кирк хочет знать, была ли задняя дверь заперта, когда мы вчера вечером приехали.
– На замок и задвижку, милорд, сверху и снизу.
– Вы не заметили чего-нибудь странного вообще в доме?
– Кроме отсутствия тех удобств, которые мы ожидали, – с чувством сказал Бантер, – таких как лампы, уголь, еда, ключ от дома, застеленные постели, прочищенные дымоходы, а также если исключить грязную посуду в кухне и присутствие личных вещей мистера Ноукса в спальне, – нет, милорд. В доме не было каких-либо аномалий или несоответствий, которые я бы заметил. Кроме.
– Да? – с надеждой сказал мистер Кирк.
– В тот момент я не придал этому значения, – медленно проговорил Бантер, как будто признавался в легком отступлении от своего долга, – но в этой комнате на серванте было два подсвечника. Обе свечи в них полностью сгорели. Полностью.
– Так и было, – подтвердил Питер. – Я помню, как вы вычищали воск перочинным ножом. Сгорели свечи ночи.
Суперинтендант, поглощенный выводами из показаний Бантера, не отреагировал на цитату, пока Питер не ткнул его под ребра и не повторил ее, добавив:
– Я же знал, что Шекспир мне еще понадобится! [137]
– А? – вскинулся суперинтендант. – Свечи ночи? “Ромео и Джульетта” – но это здесь не подходит. Сгорели? Да. Значит, они уже горели в момент убийства. То есть уже стемнело.
– Он умер при свечах. Звучит как название высоколобого триллера. Одного из твоих, Гарриет. Когда найдешь это место, сделай отметку.
– Капитан Катль [138] , – сказал мистер Кирк, на этот раз не проспав. – Второе октября – солнце садится где-то в полшестого. Нет, тогда было летнее время. Скажем, полседьмого. Не то чтобы нам это что-то давало. Вы не видели, чтобы тут валялось что-нибудь, что могло бы послужить орудием убийства? Не было киянки или дубинки, а? Никакого…
137
У. Шекспир. “Ромео и Джульетта”. Акт III, сцена 5. Перевод с англ. А. Григорьева.
138
Этот персонаж романа Чарльза Диккенса “Домби и сын” в главе 15 говорит: “В притчах Соломоновых ты найдешь следующие слова: “Пусть никогда не будет у тебя недостатка в друге нуждающемся и в бутылке для него!” Когда найдешь это место, сделай отметку”. Перевод с англ. А. Кривцовой.
– Сейчас он это скажет! – прошептал Питер Гарриет.
– тупого предмета?
– Сказал!
– Я никогда не верила, что они действительно так говорят.
– Ну а теперь убедилась.
– Нет, – покачал головой Бантер, немного подумав. – Ничего подходящего под это описание. Ничего, кроме обычной домашней утвари на подобающих ей местах.
– Есть у вас идеи, – спросил его светлость, – о какой разновидности старого доброго тупого предмета идет речь? Размер? Форма?
– Об очень тяжелой, милорд, вот все, что я могу сказать. С гладким, тупым концом. В том смысле, что череп треснул, как яичная скорлупа, а кожа практически цела. Поэтому нет крови, которая могла бы нам помочь, и, что хуже всего, мы ни сном ни духом, в каком же месте это все стряслось. Знаете, доктор Крэйвен говорит, что покойный… Слушай, Джо, где то письмо, которое доктор написал, чтобы я послал его коронеру? Прочитай его светлости. Может, ему удастся понять, у него-то есть кое-какой опыт и образования побольше, чем у нас с тобой. Не понимаю, к чему врачам такие длинные слова. Оно, конечно, для общего развития полезно, этого я не отрицаю. Я примусь за него со словарем перед сном и наверняка наберусь учености. Но, по правде говоря, в наших краях мало убийств и насильственных смертей, поэтому у меня не очень-то много практики в технической части, так сказать.