Медовый месяц
Шрифт:
При этой мысли он даже весь приободрился и засиял.
Она, словно зеркало, скопировала выражение приятного предвкушения.
– Уже поздно... наверное, надо ложиться спать.
– Он произнес это небрежно, как бы между прочим. Но это он так защищался. Чтобы не выдать паническую застенчивость. Однако все же немножко выдал.
– Д-да, наверное...
– Сама того не желая, она задышала чаще. Ее грудь вздымалась и опадала помимо воли.
– Мне надо сказать тебе одну вещь, -
– Когда я... еще раньше... задумывался о том, что когда-нибудь мне предстоит жениться, я решил для себя, что семейную жизнь надо начать по возможности... без осложнений, легко... чтобы моей молодой жене не пришлось смущаться...
– Он замялся.
– Да.
– Она решила его поощрить.
– Скажем, первую неделю или даже дней десять... просто... лежать рядом с женой. Просто лежать... ничего не делать...
– Да.
– Но я не знаю... Если это действительно необходимо... Папа так хочет внука... Ты все понимаешь. И поэтому, если ты только не будешь настаивать...
Ей вдруг стало нечем дышать: она взвалила себе на плечи тяжелый груз и собиралась нести этот груз, не морщась.
– Нет.
– Я уверен, так будет лучше. Я пойду покурю в салон, пока ты... приготовишься... Твоя сумка вон там, под сиденьем.
Когда он ушел - может быть, как-то уж слишком поспешно, - она улыбнулась его деликатной предупредительности. Он не хотел, чтобы она смущалась, открывая перед ним свою сумку, набитую всякой девчоночьей дребеденью типа кружавчиков и ажурного дамского белья...
Она быстро переоделась в ночную рубашку и скользнула в постель хрустящую и прохладную. Она лежала, затаив дыхание. И вдруг поняла, что замерзла. Ее била дрожь. Что-то холодновато для майской ночи...
Потом она начала понимать, что спешить вовсе не стоило. Он не пришел. Внутри нарастало какое-то странное возбуждение. Она боялась, что уже не уснет в эту ночь. Но постепенно мягкое тепло одеял, уютная податливость взбитых подушек и ненавязчивый стук колес окутали ее тихой дремой.
Она уже почти заснула. Но тут раздался щелчок замка. Дверь тихонько открылась. Дорис широко распахнула глаза и подтянула простыню к самому подбородку.
Он вернулся.
– Уже готова?
– Его голос был мягким, проникновенным.
– Я... я на минуточку выключу свет, хорошо? Пока я тут...
Она лежала в темноте, глядя на окно, закрытое непроницаемой плотной шторой. Поезд замедлил ход перед каким-то очередным полустанком, остановился совсем, тронулся вновь... Она попыталась представить себе, что было там, за окном, чтобы не думать о тех вещах, которые были гораздо ближе и гораздо тревожнее. Свет зажегся внезапно. Она увидела мужа и поймала себя на том, что как завороженная глядит на его светло-сиреневую пижаму. Она сделала вид, что смотрит сквозь. Ей почему-то казалось, что это не очень прилично - смотреть на него...
– Ты готова?
В ответ она выдавила улыбку.
Он наклонился и пошарил рукой под сиденьем. Выпрямился, держа в руках что-то маленькое и черное. Присел на краешек полки, положил эту штуку себе на колени. Теперь Дорис разглядела, что это было такое: его черный докторский чемоданчик, где он хранил медицинские инструменты. Крышка откинулась. Раздался тихий лязг стали о сталь - это он перебирал инструменты, сосредоточенно морща лоб. Вид у него был решительный и слегка напряженный. Наконец он достал пару сверкающих стальных ножниц. Критически осмотрел их на свету. Ее дыхание сбилось. Сердце застучало неровно.
Он поставил чемоданчик на пол. Потом встал и шагнул к Дорис, держа ножницы перед собой словно оружие.
– Это не больно...
Она смотрела на его руки, таившие в себе неведомую угрозу. Смотрела как завороженная - не в силах оторвать взгляда. Он решительно сбросил с нее одеяло. Она вздрогнула и резко дернулась.
– Это просто такая пленка. Плева. Через минуту все будет готово. Это не больно...
Искусно и ловко - так быстро, что она даже и не уловила его движение он приподнял ее бедра и просунул под них что-то белое и сложенное в несколько раз.
– Будет немного крови, - продолжал он деловито, как настоящий профессионал.
– Но ты почти ничего не почувствуешь. Вот так... чуть-чуть пошире. Только не дергайся. Все хорошо. Больно не будет...
Она тихо вскрикнула и закусила губу, чтобы не закричать опять. Перед глазами все поплыло и как будто подернулось дымкой. Ей действительно не было больно, разве что самую капельку...
Он тщательно протер ножницы шелковым платком и убрал их в чемоданчик. Потом достал еще один чистый платок и вытер кровь. Его движения были уверенными, мягкими и успокаивающими.
– Чистая работа... Думаю, все получилось прекрасно...
Он погасил свет. В темноте она ощутила, как его твердая напряженная рука надавила на край постели.
– А разве ты меня... не поцелуешь, Харви?
– Ее голос дрогнул.
– Конечно... потом.
Спустя пару минут он пожелал ей спокойной ночи и поцеловал перед сном. Было темно и почти ничего не видно, но она чувствовала, что он сидит, сгорбившись, между ней и проходом. Постепенно его дыхание стало ровным и хриплым.
– Харви...
– прошептала она, вдруг испугавшись.
...Только ровное, хриплое дыхание.
Замужество! Вот оно, значит, какое.