Медстар I: Военные хирурги
Шрифт:
— Ого, — пробормотал Зан. Он изумленно глядел на индикаторную панель — было ясно видно, что солдат вне опасности. Неестественная окраска исчезла, кожа вновь была здорового цвета.
— Ты, должно быть, отличница в своем классе. Как ты это делаешь? — спросил Зан, не отрывая взгляда от панели.
— Я ничего не делаю, — ответила Баррисс. — Сила может исцелять самые разные раны.
— Ну, здесь она точно сработала, — Зан махнул в сторону панели. — Рисунок мозговых ритмов в пределах нормы, а большая часть вторичных травм, похоже, исчезла. Весьма впечатляюще, падаван.
ФХ-7 откатил носилки. К тому времени,
— Далеко не отходи, — окликнул он Баррисс. — Там, откуда он появился, — таких полно.
Устроившись на барном табурете, опираясь левой ногой на перекладину — так, что она оказалась выше правой, Зан подкручивал колки своей кветарры, настраивая струны в лад. Таковых на инструменте было восемь — натянутые полосы разного диаметра и фактуры, на три больше, чем пальцев на руке Зана. Впервые увидев, как играет его друг, Джос был поражен. Пальцы забрака легко порхали вверх и вниз по струнам, а время от времени он склонялся к инструменту, зажимая подбородком лады. Кветарра была пустой внутри, богато украшенной коробкой из дерева, отполированного до тусклого блеска, с несколькими отверстиями, вырезанными в подобие вычурной восьмерки. Плоский гриф выдавался из корпуса, и на его закругленном конце располагались восемь колков, сцепленных со струнами.
Вереница изломанных войной тел, наконец, закончилась — примерно через пять часов после того, как прибыл последний эвакуатор. Под конец разразилась очередная гроза — жестокая, с молниями, бьющими совсем рядом с лагерем. Весь район, конечно, был укрыт щитом от электричества, но об этом трудно помнить, когда гром грохочет так, что трясется здание, внезапные вспышки света за окнами оставляют фиолетовые отпечатки в глазах, а острый запах озона заполняет воздух, перебивая даже вонь обожженной войной плоти.
Но шторм прошел так же быстро, как и налетел, и по безмолвному соглашению все отправились в кантину. Джос пришел, опоздав на несколько минут, и удивлялся относительной тишине внутри, пока не увидел Зана.
Ожидание в воздухе было почти таким же резким, как недавно — запах озона. Посетители потягивали выпивку, вдыхали дым или жевали пластинки спайса и смотрели, как Зан настраивает кветарру. Никто даже и не глядел в сторону безмолвной квадратной коробки, из которой обычно гремела музыка. Притушенные светильники испускали мягкий, ровный свет. Мелодичные звуки раздавались, когда Зан поворачивал ключи, регулируя натяжение до тех пор, пока разнобой нот не начал сливаться именно так, как нужно. Наконец, он удовлетворенно вздохнул, слегка выпрямился на табурете, устроил инструмент на колене и кивнул зрителям.
— Я собираюсь попробовать пару коротких этюдов. Первый — прелюдия Борра Чамбо к его сочинению «Падение самонадеянности». Второй — фуга из «Человеческой бесчувственности» Тиккал Ремба.
Зан коснулся струн, и музыка, рожденная от этого союза струн и пальцев, наполнила кантину завораживающей мелодией, которая, сочетаясь с басовыми тонами, просто-таки увлекла Джоса в свои объятия, несмотря на его открытую нелюбовь к классическим работам.
Без сомнения, Зан был великим музыкантом. Ему следовало бы выступать в концертном зале на какой-нибудь мирной, цивилизованной планете, где разумные существа знают толк в искусстве, где его талантливые руки создавали бы красоту вместе с горнами Клоо и синтезаторами, вместо того чтобы возиться с виброскальпелями и перевязками.
Война, подумал Джос. Ради чего она? Уж точно не ради искусства. Хотел бы он знать — сколько других таких же, как Зан, талантов было растрачено в боях по всей галактике. Потом он выбросил эти мрачные мысли из головы и просто стал слушать музыку. В этом мире так мало красоты — напомнил он себе — и нужно наслаждаться ей, пока она есть.
Посетители вокруг него сидели или стояли, не издавая ни звука, пойманные в музыкальную паутину, которую сплетал Зан. Никто не гремел тарелками и не звенел стаканами. Тишину нарушали лишь далекие раскаты грома и звуки кветарры Зана.
Джос оглянулся по сторонам и заметил Кло Мерита. Впрочем, не заметить экванийца было трудно — он возвышался над остальными посетителями на целую голову. Бледно-серый мех и усы тоже выделяли Мерита из толпы. Джос рад был встретить здесь психолога Ремсо. Экванийцы — те немногие, что остались после того, как солнечная вспышка выжгла их родной мир — были чувствительными эмпатами, способными понимать и анализировать психологию почти любых известных разумных рас. Джос знал, что Мерит, в каком-то смысле, несет эмоциональную ношу всего лагеря на своих лоснящихся широких плечах. Сейчас, впрочем, он казался таким же, как все — зачарованным заклинанием, которое сплетал Зан.
«Это хорошо», — подумал Джос. Он вспомнил цитату из Бахм Гилиада, который пять тысяч лет назад, во времена Великого Гиперпространственного Конфликта, сформулировал права и обязанности его профессии: «Больным и раненым всегда найдется целитель, что будет врачевать их раны, но к кому идти целителю?»
Пока Зан играл, легко было не думать о войне, о том, как он устал, сколько осколков он вытащил или же сколько пробитых органов заменил за последние часы. Музыка уносила в бездны, возносила ввысь и освежала, как добрая неделя отдыха. Он понял, что в каком-то смысле его друг делал для врачей и санитаров Ремсо-7 то же, что джедай сделала для раненого клон-солдата — он исцелял их.
Время как будто застыло.
Но вот Зан добрался до финала. Отзвенела последняя нота, и тишина стала почти абсолютной. Затем посетители кантины зааплодировали, засвистели и застучали пустыми кружками по столам. Зан улыбнулся, встал и поклонился.
— Ваш приятель великолепен, — сказал Ден Дхур. Джос и не заметил, как репортер оказался рядом. — Он мог бы заработать бешеные кредитки, устроив турне и выступая с классикой.
Джос кивнул.
— Наверное, и выступал бы, — сказал он, — если бы не маленькая проблема, под названием «межзвездная война».
— Ну, да… — Дхур замялся. — Позвольте, я куплю вам выпивки, док.
— Позвольте мне вам позволить.
Они подошли к стойке. Ден махнул бармену, который, переваливаясь, направился к ним.
— Два Корускантских Холодка.
Пока они ждали питье, Дхур поинтересовался:
— Что вы думаете про Фильбу?
Джос пожал плечами.
— Он сержант снабжения. Исполняет заказы, переправляет их к вышестоящим и прочее в этом роде. Пахнет так, словно обрызгался болотом вместо одеколона. Кроме этого, в общем-то, ничего. Кто может сказать, что знает что-то про хатта? А почему вы спрашиваете?