Медведь и Дракон
Шрифт:
– Тогда им придётся научиться, с малыми или большими потерями, – высказал предположение Гудли, обращаясь к собравшимся.
Доктор Алан Грегори всегда останавливался в отеле «Мариотт», нависшем над рекой Потомак. Он снова прилетел из Лос-Анджелеса ночным «красноглазым» рейсом, причём многолетняя привычка выбирать именно этот рейс так и не помогла ему привыкнуть к ночным полётам. После прибытия в Вашингтон он поехал на такси в отель, принял душ, переоделся и почувствовал себя смутно похожим на человека для встречи с министром обороны в 10.15. Чтобы прибыть на неё, ему по крайней мере не потребовалось такси – доктор Бретано выслал за ним служебный автомобиль. Автомобиль прибыл в назначенное время с армейским сержантом за рулём. Грегори разместился на заднем сиденье, где лежала утренняя газета. Поездка длилась всего десять минут, и автомобиль остановился у входа Пентагона, обращённого в сторону реки. Там его ждал армейский майор,
– Вы знакомы с министром? – спросил офицер по пути.
– О да, по крайней мере не раз наблюдал его вблизи.
Ему пришлось подождать в приёмной полминуты, но не больше.
– Ал, садись. Кофе?
– Да, спасибо, доктор Бретано.
– Тони, – поправил его министр обороны. Он почти всегда старался разговаривать с людьми без излишней формальности. К тому ж он знал, какую работу способен выполнять Грегори. Стюард из военно-морского флота принёс кофе, круассаны, повидло и молча удалился. – Как долетел?
– Красноглазый рейс никогда не меняется, сэр. Если ты прилетаешь к месту назначения живым, значит, они не сумели выполнить свою работу должным образом.
– Да, одним из преимуществ этой работы является то, что мой личный «Гольфстрим» всегда готов доставить меня туда, куда нужно. Мне почти не приходится ходить или ездить на автомобиле, а службу безопасности ты сам видел у входа в кабинет.
– Это парни, кисти которых волочатся по полу?
– Ну, не надо обижать их. Один из этих парней закончил Принстон, перед тем как стал членом SEAL (группы морской, воздушной и наземной разведки).
Должно быть, это тот парень, который читает вслух комиксы остальным, – подумал Ал, но не произнёс этого.
– Итак, Тони, для чего я понадобился тебе?
– Я вспомнил, что раньше ты работал над проблемами звёздных войн.
– Верно, провёл семь лет, вкалывая в темноте рядом с остальными бледными грибами, но из этого ничего не вышло. Я занимался проблемой лазерного луча на свободных электронах. Сначала все шло хорошо, но проклятые лучи никак не хотели подниматься на ту высоту, которую мы проектировали. Даже после того, как мы украли информацию о лазерах у русских. Между прочим, у них был лучший специалист по лазерам в мире. Бедный сукин сын разбился во время одного из альпинистских восхождений в 1990 году. По крайней мере, так мне сообщили в отделе звёздных войн. Он бился головой о ту же стену, что и наши парни. Мы называли этот прибор «камерой накачки» – там мы пропускали лазерный луч через раскалённые газы, стараясь придать ему нужную энергию. Нам так и не удалось создать стабильную магнитную ловушку. Пробовали самые разные способы. Я участвовал в их работе в течение девятнадцати месяцев. В нашей группе работали несколько по-настоящему талантливых учёных, но мы всё-таки потерпели неудачу. Думаю, что парни в Принстоне решат проблему термоядерного синтеза раньше, чем удастся создать лазерное оружие. Мы пробовали заниматься и этим, но проблемы термоядерного синтеза слишком отличаются от наших целей, чтобы использовать их как основу для создания лазерного луча. Впрочем, мы передали им немало наших многообещающих идей, и сейчас они вовсю используют их в своих исследованиях. Как бы то ни было, армия присвоила мне звание подполковника, и через три недели мне предложили ранний уход в отставку, потому что они больше не могли использовать меня в исследовательской работе. Я согласился и ушёл в ТРВ, куда меня пригласил доктор Флинн. С тех пор я работаю там. – Таким образом, Грегори получал восемьдесят процентов от своей армейской пенсии, потому что служил в армии больше двадцати лет, плюс полмиллиона долларов в год как начальник отдела в ТРВ, имел право на покупку акций компании, и после увольнения его ожидала огромная пенсия.
– Джерри Флинн возносит тебя до небес, по крайней мере, раз в неделю.
– С ним приятно работать, – ответил Грегори, улыбаясь и кивая.
– Он говорит, что ты можешь создавать программное обеспечение лучше любого другого программиста в Саннивейл.
– Для некоторых проектов. К сожалению, это не я создавал программу для «страшного суда», но я по-прежнему могу создавать программы для оптических систем.
– Как относительно программного обеспечения для ракет класса «корабль – воздух»?
Грегори кивнул.
– Да, я занимался этим, когда только пришёл в армию. Позднее мне поручили создавать программное обеспечение для ракет «Пэтриот Блок-4», знаешь, тех, которые перехватывали «Скады». Я помог решить проблему программного обеспечения для их боеголовок. – Он промолчал о том, что его программное обеспечение запоздало на три дня и потому не использовалось в ходе войны в Персидском заливе. Но теперь оно стояло на всех ракетах «Пэтриот».
– Отлично. Я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня. Это будет прямой контракт для Министерства обороны – то есть для меня, – и Джерри Флинн не будет ворчать из-за этого.
– В чем заключается проблема?
– Нужно выяснить, смогут ли системы «Иджис» военно-морского флота перехватывать баллистические ракеты, направленные на цель.
– Думаю, да. «Иджис» перехватывает «Скад», но его скорость всего три Маха. Ты имеешь в виду настоящую баллистическую ракету, снижающуюся к цели?
Министр обороны кивнул.
– Да, межконтинентальную баллистическую ракету.
– Об этом говорили много лет… – Грегори отхлебнул кофе. – Радиолокационная система готова для решения такой задачи, ничего менять не придётся. Может быть, небольшое изменение в программном обеспечении, но это будет крохотная модификация, потому что ты будешь получать предупреждение о нападении от других систем, а радар «Спай» видит на добрых пятьсот миль и он может многое, скажем, послать семь миллионов ватт по лучу шириной всего в половину градуса. Это сожжёт все электронные компоненты на расстоянии семи или восьми тысяч метров. Если попадёшь под воздействие такого мощного излучения, у тебя будут рождаться дети с двумя головами и придётся покупать новые часы. О'кей, – продолжал он с увлечённым выражением в глазах. – Как действует «Иджис»? Большой радиолокатор «Спай» даёт тебе примерное местонахождение цели для её перехвата, так что ты можешь запустить свои ракеты тесной группой. Именно поэтому у ракет системы «Иджис» такая большая дальность действия. После запуска они переходят на автопилот и начинают маневрировать только за несколько секунд до цели. Для этого у тебя на кораблях находятся радиолокаторы «SPG», и головки самонаведения ракет ведут поиск за счёт отражённой от цели радиочастотной энергии. Это гарантирует великолепный результат в действиях против самолётов, потому что парень не знает, что его осветили, до последней пары секунд, а этого недостаточно для того, чтобы увидеть ракету и предпринять меры уклонения за столь короткий промежуток времени. О'кей, но в случае с межконтинентальной баллистической ракетой её скорость на заключительном этапе траектории намного больше, скажем, двадцать пять тысяч футов в секунду, или одиннадцать Махов. Это означает, что у тебя очень маленькое окно прицеливания… во всех направлениях, но особенно в отношении глубины. Кроме того, речь идёт об относительно прочной, тяжёлой цели. Боеголовка баллистической ракеты, прорывающейся сквозь атмосферу, достаточно прочна. Мне хотелось бы увидеть, сможет ли боеголовка ракеты класса «корабль – воздух» действительно нанести ущерб боеголовке баллистической ракеты. – Странное выражение исчезло из глаз Грегори, и он посмотрел прямо в глаза Бретано. – О'кей, когда мне приступать к работе?
– Капитан третьего ранга Мэтьюз, – произнёс «Гром» по своему интеркому. – Доктор Грегори готов говорить со специалистами системы «Иджис». Держи меня в курсе дела, Ал, – прозвучал последний приказ Бретано.
– Можешь не сомневаться.
Преподобный доктор Исайя Джексон надел свою лучшую рясу из чёрного шелка, сшитый вручную подарок от женщин его конгрегации. Три полоски на верхней части рукавов указывали на его учёный сан. Он стоял в кабинете Джерри Паттерсона. За белой деревянной дверью собрались члены его паствы – хорошо одетые зажиточные белые прихожане, некоторые из них будут чувствовать себя неловко при виде обращающегося к ним чернокожего пастора – в конце концов, Иисус был белым (или евреем, что практически одно и то же). Сегодня они вспоминали жизнь человека, с которым встречался только Джерри Паттерсон, китайского баптиста по имени Ю Фа Ан, их пастор называл его Скип, и эта конгрегация поддерживала китайского пастора, и поддерживала щедро, в течение многих лет. И вот теперь, чтобы отметить жизнь и подвиг жёлтого пастора, они будут сидеть и слушать проповедь чернокожего священника, в то время как их пастор будет читать проповедь в другой церкви, для чернокожих прихожан. Это благородный поступок со стороны Джерри, – подумал Исайя Джексон, надеясь, что у него не возникнет никаких трудностей с его паствой.
Здесь, среди белых прихожан, найдётся несколько человек, чьи ханжеские мысли скрыты за самодовольными лицами, но, – признался преподобный Джексон, – из-за этого у них будут страдающие души. Те времена остались в прошлом. Он помнил их лучше, чем белые жители Миссисипи, потому что был одним их тех, кто ходил по улицам – его арестовывали семь раз за время работы с Южной конференцией христианского братства – и уговаривал своих прихожан регистрироваться и голосовать.
Настоящей проблемой были белые жители штата, которые ненавидели негров. Поездка в муниципальном автобусе вместе с белыми не вызывала особого отпора, но голосование означало власть, настоящую гражданскую власть, способность выбирать людей, которые будут принимать законы, а эти законы будут добиваться повиновения в равной степени от белых и чёрных граждан, и многим белым это не нравилось. Но времена изменились, и теперь они согласились с неизбежностью – после того как их принудили к этому – и сумели справиться со своими чувствами, и так же научились голосовать за республиканцев вместо демократов.