Медведь против Акулы
Шрифт:
7. Верно. При том, что сообщалось о китовой акуле длиной 59 футов, большинство из них – 25–30 футовые.
8. Очень неверно. Акулы существуют более 400 млн. лет, медведи – 40 миллионов.
9. Неверно. Акулы, как и большинство рыб, не обладают авгурскими способностями.
10. Верно. В Корее желчный пузырь медведя был как-то продан за 55 тысяч долларов.
11. Неверно. В среднем от нападения акул погибает один человек в год. Большинство нападений акул не смертельно. Акулам, похоже, люди не слишком по вкусу – в них меньшее содержание жира, чем в аппетитных тюленях.
12. Верно. Пищеварительная
83. Сила, объединяющая культуру
М-р Норман (отец) и Кертис (сын) в сумрачном и людном номере на третьем этаже отеля в Лас-Вегасе. Глубокая ночь. Там переговариваются, там замышляют. Там штаб-квартира секты.
Излишне самоуверенный сектант говорит: «Тоже мне безопасность, в начальной школе и то круче».
Насколько понимает м-р Норман, для членов этой секты «Медведь-пр. – Акулы» – единственный свет в окошке. И потому-то они должны его взорвать бомбой. Не лишено смысла, не правда ли? Они предпочитают вечно находиться в состоянии напряженного ожидания и вожделения. Они любят прогнозы, пари, Разговорное радио. Они любят Интернет-чаты и клубящиеся слухи, и сувенирную продукцию. Почитание «Медведя-пр. – Акулы», чистая любовь к нему означает, что его надо стереть с лица земли, навеки отправить в недосягаемое. Они должны хотеть и должны не получать того, что хотят. Не получать, ибо что там, за гранью?
Начальник Полиции Нравов говорит в вестибюле отеля: «Мы ударим по ним быстро, мы ударим по ним сильно».
Знаете, после «Медведя-пр. – Акулы I» воцарились депрессия и разложение. Пошла вверх кривая самоубийств. Кривые домашнего насилия и убийств пошли вверх. Кривая исключений из школы пошла вверх. Вся чертова страна, вся, черт подери, Америка затрещала по швам. Что осталось? Какая-то скучная война, Телевикторины и Суперкубок.
И данная секта, секта, к которой М-р Норман и его юный сын в настоящий момент более или менее присоединились, данная секта рассматривает себя как позитивную силу, силу, ведущую к культурной сплоченности и единству. Силу отлично сделанной и отменно заложенной бомбы. Забавно, что приходится уничтожать, чтобы сберечь, но приходится. Приходится что-то взорвать, чтобы сохранить нечто гораздо большее и более важное в неприкосновенности. Такова истина, разве с этим поспоришь?
Кертис не разделяет эту концепцию, это видно по его юному лицу. Отложенное удовольствие – это для взрослых и психов. А навеки отложенное удовольствие – это воистину кодекс строгости и аскетизма. Самообуздание – это не весело. Да и для здоровья не так уж хорошо. Вечная угроза скуки.
Он (Кертис) любит «Медведя-пр. – Акулы»?
Да…
Ну и.
Но.
Дитя мое, любишь ты или не любишь «Медведя-пр. – Акулы»?
Да, люблю.
Тогда ты не должен быть эгоистом. Твое место рядом с нами.
Начальник Полиции Нравов настоящий, нетелевизионный. Он говорит: «Стучим. Если не откроют – ломаем».
В номере темно. Горит одна лампа в углу, занавешенная полотенцем. М-р Норман не уверен, что любит «Медведя-пр. – Акулы», но почему-то он чувствует, что все так и должно быть. Ему бы хотелось, чтобы Кертис не увязался за ним, но,
Сектанты раскладывают подробную карту Дарвин-Дома на широченной (king-size) кровати. Отдельные ключевые места обведены красным.
Один из сектантов в темном углу говорит: «Эти антилиндбергцы – полные придурки».
Один из сектантов в другом темном углу говорит: «Короче, Панда, Американский Черный и Гималайский заходят в бар».
Начальник Полиции Нравов стучит в дверь.
Главарь секты говорит: «Кто там?» Кошмарный фальцет.
Начальник Полиции Нравов говорит: «Горничная». Получше, но не убедительно.
Сектант в углу говорит: «Тут Панда говорит: «Дайте мне ром с кока-колой».
Главарь секты говорит: «Зайдите завтра».
Полиция Нравов вышибает дверь и врывается внутрь, на вид – точь-в-точь такая же натренированная и умелая, как ваши типичные Телевизионные Полиции Нравов.
Пистолет говорит: «Бах».
Еще один пистолет говорит: «Бах».
Смертельно раненые сектанты и полицейские общаются на клекочущем пиджине боли.
М-р Норман и его сын выскакивают в патио. Кертис прячется за пластиковым стулом. М-р Норман карабкается через ограждение и сигает с третьего этажа на «астроторф». Он пытается перекатом погасить удар, как делают сигающие по телевизору. Искусственная трава жалит его плечи.
Кертис взбирается на тонкую перекладину ограждения и стоит. Пули свистят в ночи. Они летят над ним, рядом с ним, между его пухлыми ножками.
Мальчишка словно заговорен.
И он – он улыбается, ему весело, он любит своего старика, Отца Года, они вместе проводят ночь в городе. Он ведь улыбается, этот мальчик на балконе?
Кертис говорит: «Я не могу».
М-р Норман говорит: «Прыгай, Кертис».
Кертис говорит: «Мне страшно».
М-р Норман говорит: «Все хорошо».
Кертис прыгает, как аквалангисты прыгают в океан, возможно, охотники на акул, ластами вперед, и вот тут-то, летя вниз, он ударяется затылком о бетонную бровку балкона, и его в воздухе прошивает судорога, и мешком он падает в протянутые руки отца.
Свидетель, оказавшийся в городе ради большого Зрелища, говорит: «Это было круто».
84. Язык акулы
Я неплохо справился – семь из десяти.
У меня тоже.
Но у меня такое чувство, что вопрос насчет акульего языка неоднозначен.
То есть как?
Я чувствую, что вопрос или нужно выбросить, чтобы у меня было семь из девяти, или мой ответ следует засчитать, чтобы у меня было восемь из десяти.
Это же мелочь.
Просто из принципа.
Какой конкретно принцип ты здесь применяешь?
Это такое выражение.
Но все-таки есть какой-то конкретный принцип.
Из принципа – люди так все время говорят. Из принципа.
Само собой, но все-таки есть принцип, о котором они говорят.
Ну. Тогда справедливость. Честность.
Что нечестного в вопросе о языке?
Тут такой клубок – и разграничение, и определение. Вечная головная боль для мыслящего человека.
Что есть язык, ты хочешь сказать?
Ну да, то есть если ты станешь отпиливать ножки у стула, когда он перестанет и прекратит быть стулом?