Медведев и развитие
Шрифт:
Единственное, чего не может быть в природе, – это чтобы одной стороне доставались все плюсы, а другой ничего. Чтобы одна сторона всем все диктовала так, как будто бы она является рупором идеократического государства, и одновременно могла позволить себе свободу от всякой государственной ответственности.
Впрочем, когда я говорю, что этого не может быть в природе, я вывожу из "могущего быть в природе" одно явление – перестройку. Когда идеологический отдел партии, сосредоточивший в себе всю ответственность за государство и монопольные возможности влияния на сознание граждан, решил разгромить, пользуясь этими возможностями, и сознание, и государство.
Так неужели кто-то хочет воспроизвести эту "внеприродную аномалию"? Но если кто-то хочет этого, то кто-то другой может хотеть и обратного. И этот другой не должен подчинять правду интересам государства. Государство, взявшее на вооружение ложь, обречено.
Хотела ли "внеприродная аномалия" двадцатилетней давности подлинной правды? Теперь мы точно знаем, что она этого не хотела. Есть, например, цифры жертв сталинских репрессий, подтвержденные самыми авторитетными международными инстанциями. Это ужасные цифры, но это совсем не те цифры, которыми приводили в шок советское общество перестройщики, взрывая общественное сознание. Так чем они занимались? Манипуляцией или раскрытием правды?
И чем занимаются сегодня те, кто настаивает (причем весьма и весьма активно) на том, что отречение царя Николая II – это ГРЕХ РОССИИ, за который она теперь должна каяться (надеясь на возможность прощения, и не более того)? Это правда – или манипуляция?
РАЗВЕ – СПРАШИВАЮ СНОВА И СНОВА – ГРЕХ ОТРЕЧЕНИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ЧЬИМ-ЛИБО ГРЕХОМ, КРОМЕ ГРЕХА САМОГО ЦАРЯ НИКОЛАЯ II?
Разве нет священной обязанности монарха-помазанника держать до конца власть, которую легитимным путем и отдать-то невозможно, ибо она сакральна? Держать власть и пасть в борьбе, если на власть посягнули?
У Павла I хватило на это силы духа. Он смог сказать: "Вы можете меня убить, но я умру вашим императором".
В случае Николая II произошло нечто другое.
Мы не должны тревожить тени мертвых и муссировать, что именно произошло. Но мы же не можем делать вид, что этого не произошло. Мы притворимся – нас разбудят другие политики, которые начнут на это указывать.
Нам предлагают обсудить конспирологию убийства царской семьи? Мол, евреи, ритуалы и прочее. Уклоняться? Апеллировать к хорошему тону?
Да, есть сторонники запрещения подобного рода тем. Я с ними КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ СОГЛАСЕН. Все, на чем я настаиваю, – это серьезность обсуждения. Тиражируемые легковесные мифы ничего общего с серьезным обсуждением не имеют. Мы обязаны знать правду о своей трагической истории. Но правду, а не эрзац. Правда же требует интеллектуального усилия. Если хотите – разбирательства фундаментального.
Я никоим образом не претендую на то, чтобы осуществить это разбирательство в данном тексте. Но я занимался темой ничуть не менее тех, кто сейчас выносит скороспелые вердикты. У меня есть по этому поводу как открытая, так и закрытая аналитика. Под аналитикой открытой я имею в виду полное и лишенное некритических экстазов осмысление имеющихся опубликованных материалов. Таких материалов много. Их надо собрать. Освоить. Осмыслить. Я эту работу проводил вместе со своими единомышленниками и готов поделиться результатами.
Есть и другие материалы – не опубликованные, находящиеся в разного рода архивах, включая семейные. Тут нужны такт и, опять же, научная осмотрительность. Потому что определенные данные задевают круг вопросов, не лишенных политической актуальности. Отвечать на эти вопросы в полном объеме – надо. Но нельзя сделать это без апелляции и к таким неопубликованным данным, и к данным, которые еще более эксклюзивны.
Ответить в полном объеме – не значит вынести вердикт. В таких осмыслениях никогда не может быть сделано никаких окончательных выводов. Все, что можно, – это резко продвинуться вперед по отношению к сегодняшним беспомощным претензиям на "раскрытие тайн". Тему надо освобождать от подобного мусора. Но очень осторожно – так, чтобы не выплеснуть с водой ребенка.
Имеющиеся данные позволяют утверждать с достаточной уверенностью, что нынешняя публичная трескотня по поводу тайн убийства царской семьи представляет собой НАБОР АБСОЛЮТНО НЕСОСТОЯТЕЛЬНЫХ МИФОВ, ПРЕТЕНДУЮЩИХ НА НЕКУЮ БЕСКОМПРОМИССНУЮ ПРАВДУ.
Все в этой "правде" – ложь. Все – агитационная подтасовка. Подтасовка грубая, нарочито лубочная. И – высказываю робкую надежду – если мы хоть чему-то научились за последние двадцать лет, то с сегодняшним обществом этот номер не пройдет. Ну, если не с обществом, то хотя бы с его мыслящим меньшинством. Может быть, хоть оно не купится на совсем дешевый лубок, приняв его за окончательную правду о своей трагической (и крайне сложной, как всё трагическое) истории.
Кому-то больше всего не нравится, что данный лубок (мол, "ритуальное убийство" и прочее) не может не быть антисемитским – лукаво-деликатным или же "по полной программе". А мне больше всего не нравится, что это – лубок. Лубок унижает нацию. Он превращает ее в "коллективного лоха". Дело не в том, что этот лубок кому-то удобен, а кому-то неудобен. Дело в том, что он замарает всех – и тех, кому он кажется неудобным, и тех, кому он кажется удобным. Шла ведь игра с лубками вокруг Сталина. Доигрались?
Я хотел бы, чтобы думающая часть российского общества попыталась получить ответы на некоторые вопросы. И постараюсь сформулировать эти вопросы. Я не превращаю свои вопросы в скрытые ответы. Ничего никому не навязываю. Просто спрашиваю и искренне надеюсь получить вменяемые ответы. Ответы, а не истерический вой, в котором тонет любое позитивное содержание.
Я задаю эти вопросы не только российской, но и зарубежной аудитории. В том числе и той, которая очевидным образом подпитывает нынешнюю истерику с ее лубками. Неужели этой аудитории не хочется знать правду? Касающуюся, в том числе, и нечужих для нее людей с их и впрямь трагической участью? Или эта аудитория знает правду, а распространяет лубки? Это было бы слишком нечестно, я не хочу в это верить.
Прежде всего, я хочу понять степень достоверности нетривиальных материалов следователя Соколова. Мне достаточно ясно, что Николай Алексеевич Соколов – человек честный, последовательный, абсолютной белый по своим убеждениям, очень компетентный, смелый и в хорошем смысле слова дотошный. Я абсолютно уверен, что он и впрямь нечто запротоколировал. Однако внутри того, что он запротоколировал, есть как очевидные эпизоды, не требующие особой расшифровки, так и эпизоды, которые надо расшифровывать с применением всего арсенала современных аналитических методов. В том числе и методов контекстуального анализа. Ибо сегодня мы располагаем совсем не тем контекстом, которым располагал Соколов.