Медведев

В трехстах пятидесяти километрах к юго-западу от Москвы находится крупный промышленный город и областной центр Брянск. Когда-то здесь обитали славянские

Впервые Брянск упоминается в Ипатьевской летописи под 1146 годом. Считают, что нынешнее название города происходит от более древнего наименования «Дъбрянск», прямо указывающего на былые здешние лесистые долины. По другой версии, оно восходит от слова «дебрь», которое означало также овражистую, холмистую местность, поросшую мелколесьем.

Со временем Брянск приобрел особое значение как крупный центр ремесел и торговли. Путешественники XVIII века отмечали, что в Брянске и его окрестностях много чугунных, железных, стекольных и иных заводов. При Петре здесь на высоком берегу Десны было налажено строительство гребных галер и барж. Стекольное дело вскорости захватило в свои цепкие руки семейство Мальцевых. В Орловской, Калужской и Пензенской губерниях принадлежали ему десятки фабрик.

В 1752 году в Брянске был основан крупный металлургический завод, тогда же началось строительство артиллерийского завода, где изготавливали лучшие в России стальные орудия.

Когда сегодня мы пишем и говорим о Брянске, то зачастую на самом деле имеем в виду и другой промышленный город, возникший от Брянска в нескольких верстах, там, где невидная Болва сливается с красавицей Десной, — Бежицу. Именно на этом месте разбогатевший на поставке шпал кулак Губонин основал завод. Дело показалось перспективным, но своих средств и связей у Губонина не хватало. Тогда вместе с богатым подрядчиком Голубевым он учредил в 1873 году «Акционерное общество Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода для добывания металлов и минералов, для выплавки чугуна, выделки железа и стали и приготовления из них изделий на продажу».

В качестве технического руководителя предприятия Губонин и Голубев пригласили влиятельного человека князя Тенишева, который считался одним из самых видных русских инженеров. Брянский завод стал крупнейшим металлургическим, машиностроительным, а затем в паровозостроительным предприятием страны. По производственной мощности он уступал только Путиловскому заводу в Петербурге.

В начале тридцатых годов писатель Василий Ильенков в романе «Ведущая ось» так описал становление гиганта русской индустрии: «Некогда, кутаясь в дым и смрад, в котловине бурливой реки, на песок, нанесенный тысячелетиями, неожиданно легли три мрачных и грозных постройки. Они растревожили извечный покой хвойных лесов: все дальше и дальше в лесную глубь уходили медвежьи тропы; глухари, прилетавшие сюда на привычные старые токовища, в самый разгар весенней песни взрывались, устрашенные неслыханным грохотом. Лишь по-прежнему в строгом молчании стыли высокие курганы…

Это было грозное наступление железа и стали; поля уходили вдаль, волоча к горизонту худосочные нивы… Лес отступал в беспорядке, усеивая путь отступления желтыми трупами сосен и могучими пнями, не истлевшими до сегодня. К небу вместо мачтовых сосен поднялись красные стволы труб, раскинувших ветвистый дым…

Завод гремел день и ночь, застилая черной копотью небо; плавил, мял, тянул сталь и звенящими канатами рельсов вязал непокорную землю. Деревни, отодвинувшись за реку, испуганно окопались в оврагах, нахлобучив соломенные шапки, бурчали, отсиживались годами, но, сломленные упорством противника, сдались. Бросив поля, люди потекли в дымные цехи, меняя жизнь. Завод обрастал тысячами домиков, широкими улицами, казармами, набитыми до отказа людьми».

Кадры свои Губонин черпал из разоренных крестьян. Они радовались даже тому, что не помирали голодной смертью. Это очень точно подметил А. Н. Некрасов. В поэме «Кому на Руси жить хорошо» есть такие строки:

В 1879 году Брянский завод произвел треть всей стали, выплавленной в России. Продукция предприятия отличалась исключительно высоким качеством, и завод получил почетное право клеймить свои изделия государственным гербом Российской империи.

На Всероссийской выставке в 1882 году всеобщее изумление и восторг вызвала демонстрация доставленного из Бежицы экспоната — то был обыкновенный рельс: его свивали штопором, но в металле не появлялось ни единой трещины. Из брянской стали были сооружены конструкции мостов через Днепр и Амударью, фермы Киевского вокзала в Москве. Плуги Брянского завода на российских и международных выставках получили несколько десятков золотых медалей. Паровоз серии «Б» справедливо считался долгое время самым быстроходным и экономичным отечественным локомотивом. Палубной броней, выделанной бежицкими мастерами, выстланы были палубы легендарного броненосца «Потемкин».

Расширялся завод, стремительно росла и Бежица. На рубеже XX века здесь проживало уже 20 тысяч человек. Появился водопровод, телефон, электрическое освещение. Заводовладельцам нужны были образованные люди, поэтому в Бежице открылось несколько начальных училищ, церковно-приходская, министерская и городская школы, а также школа ремесленных учеников.

Все население Бежицы в той или иной степени было связано с заводом, поэтому многие знали друг друга. Семья сталевара Медведева пользовалась всеобщим уважением. В черный от копоти корпус губонинского завода Николай Федорович пришел еще подростком. Родом он происходил из мещан города Орла, где отец его владел небольшой лавкой. Торговое дело пришлось пареньку не по душе, и в тринадцать лет он сбежал из дома. Громадный завод (на Губонина уже тогда гнуло спину семь тысяч человек) потряс его. Новенького определила в сталелитейную мастерскую. В обязанности мальчика входило поднимать и опускать тяжелую заслонку, когда рабочие забрасывали в горловину печи шихту. Жил, как все, вначале в землянке, потом в заводской казарме на общих нарах.

Женился Николай Федорович молодым. Заработок имел приличный, как квалифицированный рабочий — подручный сталевара — был на хорошем счету у инженеров. Положения такого он добился исключительно благодаря своим профессиональным достоинствам и добросовестности. Не только у инженеров и техников (которых, кстати, на весь многотысячный завод насчитывалось всего-навсего… двенадцать человек!), но и среди рабочих Медведев почитался за знание дела и честность.

Ольга Карповна, урожденная Губанова, происходила из крепостных. Двенадцати лет от роду ее определили в няньки к новорожденному отпрыску управляющего помещичьим имением в селе Любохна. Господский младенец был болезненным, часто плакал, малолетняя нянька не всегда могла выдержать бессонную ночь у люльки, случалось, засыпала прямо на табурете.

Поначалу молодожены жили в бараке для семейных, потом, скопив денег, построили на Брянской улице собственный одноэтажный дом. Когда семья разрослась, к этому дому пристроили углом второй [1] . Жизнь Медведевы прожили дружно, в любви и уважении друг к другу.

Оба — и Николай Федорович, и Ольга Карповна — выделялись высоким ростом, статью и красотой. Такими же выросли и дети. Их у супругов родилось тринадцать. Четверо умерли в младенчестве, остальным родители дали имена (по старшинству): Мария, Александр, Полина, Клавдия, Анна, Алексей, Дмитрий, Екатерина, Михаил. По официальным документам следует, что сын Дмитрий родился 22 августа (по новому стилю) 1898 года.