Мэджик юзеры
Шрифт:
Он опускался на землю, окруженный фиолетовыми всполохами, стоя на вызванном им облачке цвета киновари. Иггерн никуда не торопился и опускался лишь чуть быстрее оранжевого солнечного диска, собирающегося утонуть в море, предварительно залив все вокруг неописуемо-уютным, приглушенным закатным светом.
Здесь было тихо. Только шумело море, бесконечно и неостановимо штурмующее высокий берег. Но обрыв был высок, и рокот прибоя докатывался наверх уже приглушенным, рассеянным, ненавязчивым. И тихо шумели под легким вечерним бризом кроны сосен. А как шевелятся листья боярышника и терна, вовсе не было слышно. И раздавался тоскливый,
***
Любуясь закатом, Иггерн сидел на тонкой нашлепке дерна, покрывающей вросший в землю валун, барабанил по колену пальцами и напевал.
Хей! Кто тут из Ирландии, святой земли Ирландии?
Пел голос нежный… и какой-то там.
Мой милый друг, летим со мной!
Плясать и петь в Ирландии.
Плясать и петь в Ирландии.*
За спиной у Иггерна возникла массивная фигура в чуть трепещущем на легком ветерке черном плаще.
— Что ты там бормочешь, враг?
Иггерн не обернулся, но ответил.
— Это Йетс. Уильям Батлер Йетс. К сожалению, не знаю как это было в подлиннике. Наверное, что-то вроде: Хей! Ху зис фром Ириш, сайнт кантри Ириш. Или сайнт айланд Ириш?
Незнакомец промолчал.
— Так что, кто здесь фром Ириш? Ты? — Иггерн обернулся через плечо. Ну так, давай, начнем. Или ты хочешь что-то сказать?
Вместо ответа, фигура распахнула полы плаща и в лицо Иггерну вперились два изумрудных глаза. Глаза принадлежали висевшей на груди незнакомца маске ягуара. Маска распахнула отливающую тусклым золотом пасть и вместе с устрашающим рыком, исторгла сгусток огня.
Иггерн скатился с валуна и когда огненный шар ударил в то место где он сидел, мгновенно превратив дерн в пепел и, заставив валун расколоться, брызнув осколками, вскочил на ноги парой метров левее.
Иггерн закружился в пируэте, вызвав мерцающее зеленое кольцо, вращающееся вокруг его талии. Кольцо быстро выросло и вот уже толстенный хула-хуп, воя и потрескивая, медленно поворачивается вокруг Иггерна, готовый превратиться в непроницаемую скорлупу, способную защитить хоть от огня, хоть от молнии, хоть от упавшей скалы.
Противник Иггерна выставил перед собой ладони из которых росли, прорываясь сквозь кожу, золотые тигриные морды. Тигры шипели и клацали зубами. Иггерн убрал защитный пояс и осторожно попытался погладить нос над оскаленной пастью. Зубы сомкнулись, но Иггерн успел отдернуть руку.
Человек, у которого вместо кистей раскачивались на концах рук тигриные головы, пригнулся к земле и, выставив своих "ручных хищников" вверх, пошел боком, огибая Иггерна по дуге. Человек был, казалось, полностью поглощен маневрированием и Иггерн упустил момент, когда тигриные головы отделились и полетели к нему. Краем глаза заметив движение, он распластался на земле, откатился и стегнул зависшие над ним головы тигров искрящейся бирюзовой плетью возникшей по его воле и исчезнувшей, едва коснувшись мишеней. Тигриные головы взорвались, волна покатила Иггерна по земле, а его противника швырнула о ствол росшей над обрывом сосны.
Катясь, Иггерн сгруппировался и "выстрелил" себя вверх, едва его ступни почувствовали опору. Взлетев, он рассмотрел своего недруга. Тот стоял, привалившись спиной к стволу дерева и что-то колдовал над вытащенным из кармана мешочком. Иггерн присмотрелся. Человек вытряхнул из мешочка две невзрачные фигурки и что-то зашептал им. Потом бросил фигурки наземь, а сам укрылся за сосной.
Фигурки окутало подвижное марево, они зашевелились и стали укрупняться. Через мгновение на Иггерна смотрела пара антрацитово-черных драконов. Драконы одновременно расправили узкие крылья и поднялись в воздух. Иггерн последовал их примеру. Драконы разделились. Один взлетал все выше, а второй вытянул шею увенчанную маленькой почти змеиной головой и сильным взмахом крыльев бросил себя вперед. Иггерн встретил его алой вспышкой, опалившей драконью морду и сомкнул пальцы на тонкой шее. Из пальцев потекло неяркое, опаловое сияние и дракон забился, чувствуя, как в его тело вбивают тысячи раскаленных шипов. Он успел выплюнуть сгусток едкой слюны, попавший в грудь Иггерну. Обтекающая тело Иггерна броня заискрилась, но сам он ничего не почувствовал. Иггерн разжал пальцы и крылатый змей с влажным шлепком ударился о землю.
Второй дракон, камнем падавший из-за облаков, увидев, какая участь постигла его напарника, успел выйти из пике и, не оглядываясь, полетел над морем прочь.
Иггерн поискал глазами бывшего хозяина драконов. Тот исчез. Иггерн выслал во все стороны лучи-щупы, но они не смогли уловить чьего бы-то ни было присутствия. Ладно, подумал Иггерн. Он завертелся в воздухе волчком. Вокруг него сконденсировалась и стала быстро набухать темно-багровая туча. Она уплотнилась, от нее стали отделяться облачка — протуберанцы, тоже в свою очередь разраставшиеся. Не прошло и минуты, как все окрестности покрыла пелена багрового тумана. Из тумана донеслись жалобные стоны.
Иггерн полетел в ту сторону, на ходу разгоняя туман. На земле, скорчившись от боли лежал подергивая руками и ногами человек. Иггерн полностью уничтожил туман и приземлился рядом с ничего не соображающим, заходящемся от рези в животе, сотрясаемом приступами рвоты телом.
Однако, похоже, противник чувствовал себя несколько лучше, нежели пытался показать. При появлении Иггерна он сел, задрал голову к небу и закричал.
— Аагхарот! Я готов!
Между ним и Иггерном материализовалась приземистая туша, с грубой шкурой цвета свежего мяса и шикарными бычьими рогами.
— Ага. — голос у туши был низкий, заметно вибрирующий. — Тебе, значит, надоело вилять. Пора выполнять договор.
— Да, да. — быстро проговорил человек. — ты забираешь меня, но сперва выполняешь мою просьбу. Вот мой враг. Убей его.
Туша развернулась и поглядела на Иггерна. Иггерн поглядел на тушу.
— Аагхорот, значит. Думаю мы незнакомы. Я — Иггерн Радуга.
— А, что-то слышал. Но что мне за дело. Ты не подписывал Мадрасскую Хартию, а значит, я волен убить тебя.
— А я тебя. Но, друг демон, мне не очень-то это нравится.
— Ты боишься. Это хорошо. Я тоже боюсь тебя. Я слышал о тебе неприятные вещи.
— Тогда предлагаю сделать вид, что Мадрасскую Хартию я подписал. И у нас будет поединок. По правилам описанным там. Победитель такого поединка имеет право говорить, что убил проигравшего. И по всем законам это будет так. А проигравший — для всех становиться мертвым, если конечно победитель через какое-то время не согласится даровать ему "жизнь".
— Все верно. Мне нравится. Проигравший должен признать свое поражение. Если он не стал этого делать и умер — победитель не виноват.