Мегрэ и мертвец
Шрифт:
— Очень мне стало не по себе, господин комиссар, когда я сегодня прочел газету. Вы знаете, видел я его недолго. Но насколько помнится, парень был симпатичный. Так и представляю себе, как он входит, размахивая руками. Он, конечно, очень волновался, но голова у него варила. Пари держать готов, что в нормальной обстановке он был весельчак. Хотите смейтесь, хотите нет, но чем дальше, тем его лицо мне кажется комичней. Что-то оно мне напоминает. Я уже который час ломаю себе голову…
— Напоминает кого-то похожего?
— Нет, это сложнее. Не кого-то,
Это тоже любопытно, хотя покамест не выходит за пределы нормального. Газеты появились утром. Конечно, лицо изуродовано, однако не настолько, чтобы стать неузнаваемым для близких, матери или жены например. Покойник где-то жил — пусть даже в гостинице. Ночевать он не вернулся. Логически рассуждая, кто-то в ближайшие часы должен либо опознать его фотографию, либо сообщить о его исчезновении.
Мегрэ, однако, на это не надеялся. Он вновь перешел через мост, все еще храня во рту приятный, чуточку терпкий вкус божоле. Поднялся по унылой лестнице, провожаемый почтительными и боязливыми взглядами. На миг заглянул через застекленную дверь в приемную. Нужный ему человек уже стоял там, непринужденно попыхивая сигаретой.
— Заходи. — Мегрэ впустил посетителя в свой кабинет, указал на стул, сбросил пальто и шляпу, украдкой посматривая на вошедшего, которого усадил так, чтобы у того перед глазами оказались фотографии покойника. — Ну что, Фред?
— К вашим услугам, господин комиссар. Вот уж не ждал, что вы меня вызовете. Не знаю, чем…
Посетитель был тощий, очень бледный, элегантный и чуточку изнеженный. Время от времени ноздри его конвульсивно сжимались — верный признак наркомана.
— Не знаешь этого?
— Я как вошел и увидел снимки, так тут же все и понял… Скажите, его здорово разукрасили?
— Ты его не встречал?
Фред добросовестно выполнял обязанности осведомителя — это сразу чувствовалось. Он внимательно пересмотрел фотографии, с некоторыми даже подходил к окну, чтобы разглядеть их на свету.
— Нет… Минутку… Нет. Ручаюсь, никогда не встречал, а все-таки он мне что-то напоминает, хотя и смутно. Во всяком случае, он не из преступного мира. Будь он гам даже новичок, я все равно бы его уже видел.
— На какую мысль он тебя наводит?
— Об этом-то я и думаю. Вам не известно, чем он занимался?
— Нет.
— А где жил?
— Тоже нет.
— Он не провинциал, это видно.
— Я в этом убежден.
Накануне Мегрэ заметил, что у незнакомца отчетливо выраженный парижский говорок, тот, который слышится в метро, окраинных кафе и на трибунах Зимнего велодрома.
К делу. У Мегрэ появилась идея. Сейчас он ее проверит.
— Некой Нины ты тоже не знаешь?
— Минутку… Есть одна Нина в Марселе, помощница хозяйки в одном из домов терпимости на улице Сен-Ферреоль.
— Не подходит. Эту я знаю. Ей самое меньшее пятьдесят — Ну, возраст, положим, не помеха, — отшутился Фред, взглянув на фотографии потерпевшего, — тому было лет тридцать.
— Возьми одну. Ищи. Показывай ее всюду, где сумеешь.
— Положитесь на меня. Думаю, что через несколько дней что-нибудь разнюхаю. Нет, не по этому поводу, а насчет одного крупного торговца наркотиками. До сих пор я знаю его только по имени — господин Жан. В лицо не видел. Но мне известно, что он стоит за целой шайкой продавцов зелья. Я его у них регулярно покупаю, и мне это влетает в копеечку. Так что если у вас заведутся лишние деньжонки…
Жанвье за стеной все еще искал треску по-провансальски.
— Вы были правы, шеф. Везде отвечают, что это блюдо готовят только по пятницам. Да и то не всегда. Иногда, на страстной, еще и в среду, но до Пасхи нам пока далеко.
— Дальше пусть ищет Торранс… Что сегодня днем на Зимнем велодроме?
— Сейчас посмотрю газету… Сегодня гонки за лидером.
— Захвати с собой фотографию. Потолкуй с билетерами, с торговцами апельсинами и арахисом. Обойди бистро по соседству. Затем пошатайся по кафе у заставы Дофины.
— Думаете, он лошадками интересовался? Мегрэ этого не знал. Как другие, как хозяин «Погребов Божоле» и осведомитель Фред, он что-то чувствовал, но это что-то было расплывчатым, неопределенным. Он не мог себе представить своего мертвеца ни служащим, ни продавцом. По словам Фреда, покойник не принадлежал и к преступному миру. Зато в маленьких барах для простых людей оказывался в родной атмосфере.
У него была жена Нина. И Мегрэ знавал эту женщину. При каких обстоятельствах? Разве незнакомец стал бы хвастаться тем, что он ее муж, если бы ей довелось быть «клиенткой» комиссара?
— Дюбонне, сходишь в отдел охраны нравственности. Попроси список девиц, зарегистрированных в последние годы. Выпиши адреса всех Нин, какие подадутся. Объезди их… Понял?
Дюбонне был молодой сотрудник, выпускник полицейской школы, чуточку чопорный, всегда с иголочки одетый, со всеми изысканно вежливый, и Мегрэ, вероятно, не без иронии дал ему подобное задание.
Другого инспектора он послал по маленьким кафе вокруг Шатле, Вогезской площади и площади Бастилии.
А тем временем следователь Комельо, руководивший следствием из своего кабинета, с нетерпением ждал комиссара, недоумевая, почему Мегрэ до сих пор не вошел с ним в контакт.
— Желтые «Ситроены»?
— Ими занимается Эрио.
Таков уж заведенный порядок. Его надо соблюдать, даже если это ничего не дает. И на всех дорогах Франции полиция и жандармы останавливали владельцев желтых «Ситроенов». Необходимо было также отрядить кого-нибудь в магазин готового платья на Севастопольском бульваре, где покойный купил пиджак, и в другой магазин на бульваре Сен-Мишель, где был приобретен плащ.
Одновременно с этим инспекторы занимались еще десятками дел. Они входили, выходили, звонили по телефону, печатали донесения. В коридорах ждали люди. Сотрудники бежали из отдела меблированных комнат в отдел охраны нравственности, из отдела охраны нравственности — в отдел идентификации.