Мегрэ и осведомитель
Шрифт:
— И что дальше?
— Это был ваш муж.
— И как же, по вашему мнению, он поступил? Пожал Манюэлю руку?
— Он вытащил из кармана пистолет.
— Прямо как в кино.
— Но мне бы хотелось знать, где находился пистолет Мори. Наверняка в каком-нибудь ящике… В спальне или в гостиной…
— Вы должны доказать, что в квартире хранилось оружие.
Она зажгла сигарету.
— И что там находилась я… И что там был посетитель, и не кто иной, как мой муж… Плохо взялись за дело, комиссар…
Мегрэ
— Входи, дорогой…
Сразу же открылась дверь и вошел Манюэль Мори в шортах и шлепанцах на веревочной подошве, словно возвращался с пляжа.
— Итак, комиссар, все разъезжаете, как я посмотрю.
Он оглядел Мегрэ с ног до головы ироническим взглядом, подошел к бару и смешал себе «Том Коллинз».
— Ты тоже хочешь, малышка?
— Меня и вправду мучит жажда.
— А вы, господин легавый?
— Нет…
— Как будет угодно… Здесь бесполезно совать мне под нос вашу желтую бумажку… Вы далеко от ваших охотничьих угодий…
— Я мог бы без труда получить подобную бумагу в местной полиции.
— Но вы этого не сделаете.
— Это почему?
— Потому что у вас нет никаких улик…
— Даже свидетельства Блохи?
— А вы его нашли?
Он насупил брови и продолжал:
— Блоха, наверное, лучше всех знает и IX, и XVIII округа. У него много знакомых, и большинство готовы ему помочь… Но не вы его найдете, комиссар… Его найдут мои люди… И у вас все равно не будет никаких доказательств… Как видите, я открываю свои карты…
Если бы у меня были свидетели, я мог бы еще раз подтвердить, что ни я, ни кто другой в моей квартире не стреляли и что Морис в эту ночь там даже не появлялся. Мы с Линой можем повторять, что между нами никогда ничего не было, и, будьте уверены, я помешаю вам вызвать на суд свидетелей, которые показали бы обратное.
Он вовсе не ломал комедию. Его просто распирало от самоуверенности, и Мегрэ с тревогой наблюдал за ним, пытался понять причину подобного поведения. Создавалось впечатление, что он теперь ничего не боится, а сама Лина казалась такой спокойной, словно ни один Марсиа в мире вообще не существовал.
Комиссар сразу же подумал о Блохе. Неужели люди Мори, как тот их называл, напали на след недомерка и теперь он перестанет представлять для них опасность — замолчит раз и навсегда?
Мегрэ набил трубку, раскурил ее, встал и начал ходить взад и вперед по комнате.
— Я в самом деле нахожусь за пределами вверенного мне округа. Следовательно, не могу воспользоваться документами, которые показывал вам в Париже.
— Именно так…
— Однако мне достаточно снять телефонную трубку, и через полчаса комиссар Бутан появится здесь с ордером на обыск… полагаю, вы знаете Бутана?
— Да, хотя он и не входит в число моих приятелей.
— Тогда выбирайте… Либо вы мне разрешаете осмотреть виллу, либо я звоню в Тулон…
— Смотрите, ради Бога. Только при условии, что вы ничего не заберете с собой.
Тут же в гостиной комиссар сделал открытие. Одна из стен была закрыта полностью книжными шкафами. Все книги — в роскошных переплетах, как и в парижской квартире.
На книжных полках лежали стопки журналов, но не популярные еженедельники, какие продаются во всех киосках. К тому же они никак не соответствовали характеру месье Мориса. Мегрэ вполголоса читал названия журналов, сделав заключение, что их, по крайней мере, держали в руках:
— «Поместья и замки»… Поучительное чтение, не так ли? «Жизнь в деревне»… «Основы искусства»…
Мори нахмурил брови и взглянул на свою любовницу.
— Это мои журналы, — сказала она. — Я не играю в карты, и когда мужчины заняты партией в джин, сажусь в угол и читаю.
Следующей комнатой была столовая в старинном провансальском стиле, а слева — будуар, где каждая вещь, как и в Париже, смело могла бы занять место в витрине музея.
— Это подлинник? — спросил Мегрэ, указывая на картину Ван-Гога.
— Я не эксперт, — ответила Лина, — но у мужа не было привычки приобретать копии.
Кухня оказалась просторной, современной, безукоризненно чистой.
— Гостей вы почти не принимали?
— Откуда вы знаете?
— У меня хватило времени навести справки. Я знаю также, что братья Мори жили у вас в среднем месяц в году…
— Они были лучшими друзьями моего мужа…
— А он, вероятно, знал не все о ваших отношениях с Манюэлем…
Тот по-прежнему хранил спокойствие и молча ходил следом за Мегрэ.
— Вы ошибаетесь… Моему мужу исполнилось шестьдесят два года, и он прожил достаточно бурную жизнь…
В определенном смысле он был уже не в форме… Пять лет назад, когда мы поженились, он, вероятно, был в меня влюблен, но очень скоро мы стали жить как брат с сестрой…
— Можете продолжать лгать… Мне все равно.
Он поднялся по мраморной лестнице и толкнул двустворчатую дверь: просторная спальня, к которой примыкала терраса, выходившая прямо на море.
— Ваша спальня?
Там стояли рядом две кровати и, как всегда, изысканнейшая мебель.
Ванная, полностью облицованная светло-желтым мрамором, была больше, чем на улице Баллю.
— Одна ванная на двоих? Что-то это плохо вяжется с вашей историей о братике и сестричке…
— Думайте, как вам угодно…
На этом этаже находились еще две спальни, и в каждой была отдельная ванная.
— Полагаю, это комнаты братьев Мори?
— Комнаты для друзей.
— Кроме них, еще много друзей жили в этих комнатах?
— Случалось.
Почти все картины принадлежали кисти старинных мастеров, имен которых Мегрэ не знал.