Мегрэ и старая дама
Шрифт:
— И вы не ушли из его дома?
— Нет.
— Вы тогда были влюблены в кого-нибудь?
— Да.
— В кого?
— В Тео.
— А он?
— Он не обращал на меня внимания. На первом этаже у него была своя комната, и я знала, что, несмотря на запрет отца, он приводит к себе женщин.
Целыми ночами я следила за ним. Одна из них, танцовщица из театра «Шатле», одно время бывала у него почти каждую ночь. Как-то я спряталась у него в комнате…
— И устроили ему сцену?
— Не помню точно, что я выкинула,
— И что же?
— Он не хотел. Я почти принудила его.
Она говорила вполголоса и так непринужденно, что казалось невероятным, почти фантастическим то, что она рассказывала, особенно здесь, в курортном ресторанчике для отдыхающих буржуа средней руки. Официантка в черном платье и белом фартучке время от времени прерывала их разговор.
— А что потом? — спросил Мегрэ.
— «Потом» уже не было. Мы избегали друг друга.
— Почему?
— Он, наверное, потому, что чувствовал себя неловко.
— А вы?
— Потому что мне опротивели мужчины.
— И поэтому вы вышли замуж так внезапно?
— Это произошло не сразу. Больше года я спала со всеми мужчинами, которые попадались на пути.
— Из-за отвращения?
— Да. Вам не понять меня.
— А затем?
— Я поняла, что это может плохо кончиться. Мне все опротивело, и я решила с этим покончить.
— Выйдя замуж?
— Пытаясь жить как все.
— Но замужество ничего не изменило?
Взглянув на него серьезно, она произнесла:
— Да, это так.
Оба долго молчали. С дальнего стола доносился хохот девушек.
— В первый же год?
— В первый месяц.
— Почему?
— Не знаю. Потому что я не могу иначе. Жюльен ничего не подозревает, и я соглашусь Бог знает на что, лишь бы он так и оставался в неведении.
— Вы любите его?
— Может, это вам и смешно. Да! Во всяком случае, это единственный мужчина, которого я уважаю. У вас есть еще вопросы ко мне?
— Когда я переварю все, что вы мне сказали, возможно, они появятся.
— Что ж, вы можете не торопиться.
— Ночевать вы думаете в «Гнездышке»?
— Я не могу поступить иначе. Что скажут, если я остановлюсь в отеле? А мой поезд будет только утром.
— Вы повздорили с матерью?
— Когда?
— Сегодня днем.
— Мы просто высказали друг другу правду в лицо, но, как всегда, спокойно. Это уже превратилось в игру, когда мы остаемся вдвоем.
Она отказалась от десерта и, перед тем как встать из-за стола, подкрасила губы, глядясь в маленькое зеркальце, и попудрилась крошечной пуховкой.
Ее глаза были самыми светлыми в мире, еще более непорочной голубизны, чем глаза Валентины. Но они были так же пусты, как и недавнее небо, в котором Мегрэ тщетно пытался увидеть зеленый луч.
Глава 4
Тропинка в скалах
Мегрэ спрашивал себя, закончится ли их разговор за ужином или же они его продолжат в другом месте. Арлетта прикуривала сигарету, когда администратор гостиницы подошел к комиссару и сказал ему тихо, настолько тихо, что Мегрэ попросил его повторить:
— Вас просят к телефону.
— Кто?
Администратор посмотрел на молодую женщину столь выразительно, что не только она, но и Мегрэ почувствовал себя неудобно. Арлетта нахмурилась, но взгляд ее сохранил безразличное выражение.
— Скажете вы, наконец, кто меня спрашивает по телефону? — сказал комиссар, потеряв терпение.
Оскорбленный до глубины души, администратор произнес, словно его принудили выдать секрет государственной важности:
— Господин Шарль Бессон.
Мегрэ украдкой подмигнул Арлетте: она ведь могла подумать, что звонит ее муж. Вставая из-за стола, Мегрэ спросил:
— Вы подождете меня? юз И после того, как она опустила глаза в знак согласия, он направился к кабине в сопровождении администратора, который объяснял на ходу:
— Лучше бы мне послать вам записку. Мне придется извиниться за ошибку одного из моих служащих. Господин Бессон, кажется, уже звонил вам днем, два или три раза. И вам забыли сообщить об этом сразу, когда вы вернулись ужинать.
От зычного голоса в трубке задребезжала мембрана.
— Комиссар Мегрэ? Мне так неловко, я, право, не знаю, как оправдаться. Но, возможно, вы не слишком осудите меня, если узнаете, что со мной произошло…
Голос неистовствовал. Мегрэ не мог вставить ни одного слова.
— Я оторвал вас от работы, от семьи! Я заставил вас приехать в Этрета и даже не встретил вас. Во всяком случае, я хочу сказать, что собирался непременно быть сегодня утром на вокзале и тщетно пытался связаться с начальником станции по телефону, чтобы он предупредил вас. Алло!..
— Да-да!
— Представьте себе, этой ночью я должен был выехать в Дьепп, моя теща была при смерти.
— Она умерла?
— Только сегодня днем. У нее, видите ли, одни дочери, и я единственный мужчина в семье. Я вынужден был там остаться. Ведь вы знаете, как все это бывает.
Приходится обо всем заботиться. Возникают всякого рода затруднения. Я не мог позвонить вам из дома: умирающая не выносила ни малейшего шума. Я трижды выскакивал на улицу и пытался дозвониться к вам из соседнего кафе. О! Это было ужасно!
— Она очень мучилась?
— Не особенно. Но она знала, что умирает.
— Сколько ей было лет?
— Восемьдесят восемь. Теперь я вернулся в Фекан и вожусь с детьми, так как жена осталась там. С ней только грудной ребенок. Но, если вы захотите, я могу сесть в машину и приехать к вам вечером. Или же скажите мне, когда я вас меньше всего побеспокою завтра утром, и я непременно буду.