Мегрэ забавляется
Шрифт:
— Ну и фантазерка же ты.
Мегрэ подумал, что любовь у этой парочки будет недолгой. Блондин выглядел малым серьезным. Гибкое тело девушки прильнуло к нему, как бы стремясь обвиться вокруг возлюбленного, однако его это явно смущало, и он сидел с таким видом, точно извинялся перед окружающими.
— Потише, пожалуйста.
— А я ничего дурного не говорю. Она не выдержала месячной разлуки и помчалась самолетом в надежде вернуться в Канны вечерним рейсом. По всей вероятности, она наплела мужу, что едет повидаться с подружкой на Лазурном
После обеда он застал их в комнате, что за отделением для консультаций. Негреля отпустил, а на жене отыгрался.
Ударил ее. Она грохнулась в обморок. И тогда, решив разом покончить с этой историей, он сделал ей укол.
— Но зачем же он засунул ее в шкаф. У него было оправдание — драма произошла на почве ревности.
Мадам Мегрэ, до которой также доносились голоса споривших, взглянула на мужа. Было забавно слушать легкую, почти игривую болтовню о происшедшей трагедии в этой балаганной обстановке. Персонажи в переложении девушки теряли свою человеческую оболочку и реальный драматизм, превращались в персонажей дешевого романа.
И тем не менее все, что она высказала сейчас, вполне могло оказаться истиной. Ее гипотеза, насколько Мегрэ представлял себе дело, была так же жизненна, как и любая другая.
— Ну неужели ты не понимаешь? Заперев ее в шкаф, вернувшись в Канны и заверяя, что в Париж не ездил, Жав выставил убийцей Негреля. Именно его теперь и подозревают в преступлении.
— Они оба на мушке.
— Кто тебе сказал?
— Спорю, полиция нарочно их выпустила и теперь следит за ними в надежде, что один из двоих сделает ошибочный шаг.
Тоже не так уж абсурдно. Короче говоря, публика не настолько глупа, как зачастую полагают профессионалы.
Бедняга Жанвье оказался перед дилеммой, не так часто возникающей перед полицейским. Как правило, когда задерживают предполагаемого преступника, возникает вопрос, что лучше — сразу предъявить ему обвинение или освободить, пока не наберется достаточно для того доказательств.
Будь в данном случае заподозрен кто-то один, следователь Комельо, не колеблясь ни секунды, предъявил бы обвинение. Но когда их двое?..
Убить Эвелин на пару они не могли. Значит, кто-то из врачей невиновен. Держать одновременно обоих в распоряжении правоохранительных органов нельзя, ибо тем самым будет признано, что лишают свободы человека, не совершившего уголовного деяния. Столь очевидный факт уяснил даже Комельо и, смирившись, не стал арестовывать ни того, ни другого.
Интересно, кто вел наружное наблюдение у дома, где проживает Негрель, в то время, когда Лассань брал у того интервью? Лапуэнт, Жанини? В любом случае кто-то из службы там был, равно как другого полицейского непременно послали к дому на бульваре Османн.
Один из двух медиков пошел на контакт с прессой, предпочтя при этом побеседовать с представителем газеты, выпускаемой массовым тиражом. Второй помалкивал, затаившись у себя дома. Лассань думал в том же ключе, ибо статью
«Мы тщетно пытались добиться встречи с доктором Жавом. С тех пор как покинул префектуру полиции и вернулся на бульвар Османн, он ни с кем, кроме Жозефы, не виделся. И видимо, снял телефонную трубку с рычага, потому что при наборе его номера неизменно слышатся короткие гудки».
— Ты намерен повторить заказ? — удивилась мадам Мегрэ, заметив, что муж подает знак гарсону.
Да, он попросил принести еще этого ординарного вина. Комиссара мучила жажда. Но главное — ему все еще не хотелось уходить отсюда.
— А что ты сам об этом думаешь? — продолжила она вполголоса.
В ответ он лишь пожал плечами. На этот вопрос он обычно отвечал, что никогда не думает, и это почти соответствовало действительности. Сейчас перед его мысленным взором начали вырисовываться два фигуранта:
Эвелин Жав и доктор Негрель. Они уже не были какими-то полностью абстрактными понятиями. Особенно зримо с того момента, как он увидел фотографию, представала Эвелин, и на месте Жанвье он немедля отправился бы в Конкарно.
Совсем необязательно, что ключ к разгадке преступления находится именно там. Тем не менее основную часть своего бренного существования молодая женщина провела в этом городе, и комиссару нестерпимо хотелось ближе познакомиться с этим периодом ее жизни.
Не воспитывали ли ее монахини? Мегрэ мог бы поклясться, что так оно и было, учитывая ее манеру вести себя и глядеть в зрачок камеры. Его воображение рисовало дом Эвелин — наверняка угрюмый, вероятно насквозь пропитанный запахом рыбы, без хозяйки, и ее саму — в окружении отца и брата, для которых весь свет сходился клином на их заводе.
Привыкла ли она к жизни в Париже? Или продолжала, устраивая обед либо давая прием, чувствовать себя неуклюжей провинциалкой?
Парижанином не был и Негрель, несмотря на свою внешность героя-любовника. Выходец из Нима, протестант.
Закончив учебу, не стал потеть над созданием собственной клиентуры, а сделался ассистентом своего профессора.
Лассаню удалось вынудить Негреля признаться, что раньше его дом на улице Сен-Пер посетили несколько женщин, но речь наверняка шла о девицах легкого поведения с Сен-Жермен-де-Пре, Мегрэ был готов побиться об заклад. И комиссар ничуть не сомневался, что они не задерживались надолго и что ни одна из них не провела в постели молодого медика целую ночь.
Но вот уже год, как он помолвлен. Мегрэ захлестнуло искушение сейчас же позвонить Жанвье и выяснить имя суженой Негреля. Дочь известного адвоката. И навещала его. В перспективе это сулило скандал.
Тем временем влюбленная парочка, оставив чтиво на столике, удалилась в сторону базилики Сакре-Кер. Девушка, проходя мимо мадам Мегрэ, с усмешкой покосилась на ее шляпку, хотя ничего нелепого в ней не было.
Сама она конечно же ничем не прикрывала волосы, постриженные коротко, как у какого-нибудь римского императора.