Мегрэ забавляется
Шрифт:
— Потому что это правда.
— И ты с хвастливым видом поведал бы об этом журналистам?
Не найдя ответа на этот вопрос, Мегрэ предпочел набить трубку. И в тот момент, когда остановился, чтобы ее разжечь, по земле и по его шляпе застучали крупные капли дождя.
Глава 5
Алиби доктора Жава
Хорошая погода, стоявшая более недели, испортилась, и гроза бушевала почти всю ночь. Утром похолодало, кое-где висели клочья тумана, а солнце бледным пятном едва проглядывало сквозь тучи, как
Но не капризы погоды нагоняли на Мегрэ тоску. В тот момент, когда он выходил за своими газетами, жена, как и накануне, поинтересовалась:
— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?
Он ответил, что нет, как, впрочем, говорил это и раньше.
— А тебя не огорчит, если мы пообедаем дома?
Он не сразу понял, куда она клонит.
— Почему бы это должно было меня огорчить?
Тогда мадам Мегрэ вздохнула:
— У меня что-то разболелись ноги, хотелось бы денек передохнуть.
Иначе говоря, ее страшило не посещение ресторана, а прогулки по Парижу, что ей навязывал муж после этого.
Какой же сегодня день? Находясь в отпуске, он потерял счет времени. Должно быть, уже пятница — конечно, она устала.
— Ну ладно, я пошел, — негромко проронил он.
— Ты вправду не пал духом?
— Нет.
Конечно, мадам Мегрэ устала, к тому же ей требовалось время, чтобы привести в порядок свой гардероб, ведь каждый день, чтобы доставить удовольствие, она надевала разные платья, а столько летних туалетов у нее не было.
Да, не следовало ему заставлять жену питаться в сомнительной забегаловке, что возле бульвара Шапель, а затем тащиться пешком под дождем. А он-то думал, что это ее забавляло! Оба они тогда промокли, а Мегрэ при порывах ветра ее подзадоривал:
— Представь, что ты на берегу моря!
Впрочем, все это было не важно, просто у нее действительно побаливали ноги.
Он купил свои газеты и, несмотря на прохладную погоду, уселся в уголке террасы кафе и заказал ставший уже традиционным кофе.
Утренние газеты не сообщали ничего нового относительно интересовавшего комиссара дела. Они довольствовались повторением, причем менее подробным, сообщений, опубликованных вчера в вечерних выпусках.
Мегрэ ощутил пустоту, как если бы дознание застыло на мертвой точке. Он даже почувствовал себя обманутым. И первой его мыслью было: «Чем же тогда они занимаются?»
Комиссар подумал о Жанвье и других инспекторах с набережной Орфевр, по долгу службы призванных разгадывать такие сложные загадки, и прошло довольно много времени, прежде чем над огорчением вновь возобладало чувство юмора, и он посмеялся над самим собой, сообразив, что у него сработал рефлекс среднего читателя, которому не дали своего — пару раз в день — чтива. В какой-то момент у него, как у заурядного гражданина, возникло впечатление, будто полиция бездействует, и теперь он стал лучше понимать настойчивость репортеров, штурмовавших дверь его кабинета в ходе расследования какого-нибудь сенсационного дела.
«Сообщите нам хотя бы что-нибудь новое, комиссар, любую мелочь!»
Он наскоро просмотрел
Остаток утра прошел спокойно. Он побродил по улицам, посетил пару небольших бистро, где выпил аперитива… Когда он вернулся домой, его ожидал домашнего приготовления цыпленок и мадам Мегрэ, уже сожалевшая о том, что наговорила ему утром.
— Ты не рассердился?
— Из-за чего?
— Надеюсь, ты не подумал, что мне скучно с тобой?
Это все мои ноги…
— Я знаю.
— Тем не менее тебе ничто не мешает пройтись одному, побывать на людях.
Возможно, вскоре вновь разразится гроза или просто задождит, потому что и небо стало беспросветно серым.
Солнце совсем скрылось. Мегрэ не знал, куда теперь направить свои стопы, но все же вышел, ворча. Вместо того чтобы пойти налево, на бульвар Вольтер, он свернул вправо, и когда уже добрался до площади Республики, в самом деле начался дождь, расчерчивая все вокруг серыми штрихами.
Мегрэ зашел в знакомое кафе, как раз напротив мэрии, где в заднем зале находилась бильярдная, и сказал себе, что, подвернись сейчас хороший партнер, он бы с удовольствием с ним сыграл очков на двести. Когда-то раньше он неплохо играл на зеленом сукне. Любил следить за перемещениями шаров, которые, если придать им соответствующее вращение, выглядят почти разумными, любил слушать стук, который они издавали, ударяясь друг о друга.
Оба бильярдных стола были закрыты чехлами. Напротив, возле окна, сидели игроки в белот, и Мегрэ устроился неподалеку от них. Со своего места он видел карты сразу двух игроков, и один из них не преминул начать оборачиваться к нему и подмигивать всякий раз, когда на руках у него собиралась хорошая масть.
В конечном счете здесь было довольно уютно. Старший из четверых игроков, вероятно пенсионер, некогда вращался в высоких административных кругах, ибо являлся офицером ордена Почетного легиона, а его партнера называли профессором. Впрочем, он, возможно, был простым преподавателем лицея.
— Пики-козыри, еще раз пики-козыри и туз…
Отставник был единственным, кто, помимо Мегрэ, протянул руку, когда в зал заскочил разносчик газет. Однако занятый картами, он довольствовался тем, что не глядя положил свой экземпляр на соседний столик.
Наконец-то появилось кое-что новенькое. Уголовная полиция — Мегрэ в этом нисколько не сомневался — не бездействовала, просто дважды в день представлять сенсационные новости прессе она, конечно, не могла.
Первая страница пестрела многими заголовками, но самыми крупными были следующие:
«АЛИБИ ДОКТОРА ЖАВА», «ИНСПЕКТОР ЖАНВЬЕ В КАННАХ», «ДРАГОЦЕННОСТИ УБИТОЙ».
Для одного раза этого было предостаточно, и Мегрэ перестал следить за игроками, погрузившись в чтение.
«Дело о трагедии на бульваре Османн, — писал Лассань-проныра, — за последние сутки приняло новый оборот, что позволяет в дальнейшем ожидать сюрпризов.