Механический Зверь. Монстр внутри
Шрифт:
Черныш снова наигрывал на своей гитаре. За прошедший год он перерос свою манию черных цветов и сейчас сидел на высоком табурете в голубой рубашке и синих брюках. Кличка, однако так и осталась, никто не хотел ее менять. Лаз, также, как и на каждом празднике сидел в кресле с задумчивым видом и попивал сок. Больше всего ему нравилось наблюдать, как его друзья веселятся и размышлять о всякой всячине. На это уже давно перестали обращать внимание. Так что, без двух парней девушек оказывалось больше.
Рыцарь танцевал со Штучкой, которой в этом году признался в любви. Они не замечали никого вокруг, а друзья не собирались им мешать. Сариф вместе с Лани кружились
Варвара и Петра остальные четыре девушки ангажировали по очереди. Парни млели от такого количества женского внимания. Джи Даз, невероятным образом ставший еще выше и шире в плечах, сейчас походил на какого-то сказочного великана с густо-синей бородищей и взлохмаченными патлами. Возвышаясь над девушками на две головы, ему было очень неудобно держать их за талию, поэтому он, с их согласия конечно, подхватывал их на руки как кукол и кружил по залу. А Ботаник, за этот год специально взявший несколько уроков танца, сейчас танцующий с Инь местную версию танго был совершенно неотразим.
Вечеринка закончилась только в третьем часу. Уставшие ребята вернулись к себе в корпус и завалились спать. На утро, с больными головами и кошками во рту все распрощались и разъехались по домам. На этот раз никаких походов никто не планировал.
Особняк Морфеев встретил Лаза и его сестру приветственным гулом голосов и праздничными огнями. Не устроив званый ужин в прошлом году, мама Лаза отыгралась в этом. До позднего вечера, успев только переодеться и умыться Лазарис и Ланирис отвечали на поздравления с окончанием учебного года, пожелания всяческих успехов и разной степени плохости шутки. В кровати легли снова разбитые и уставшие, однако очень довольные и счастливые.
Сообщив родителям, что у него есть определенные идеи, которые не терпят отлагательств Лаз почти все каникулы не вылезал из своей комнаты. Он исписал и исчертил сотни листов бумаги, видясь с родными только в столовой. В конце концов Фелиция не выдержала и потребовала, чтобы ее сын уделил ей хоть часть того времени, что он тратит на карандаши и тетради. Так что, так и не завершив свой проект, оставшуюся часть отдыха Лаз проводил с родными. На самом деле он был этому рад, просто желание поскорее воплотить в жизнь свою задумку назойливо зудело у него в мозгу. Так что сейчас, извинившись сам перед собой за то, что работу придется отложить не из-за лени, а по просьбе мамы, Лазарь наслаждался покоем.
Однажды, пока брат гулял в саду с мамой, тетей Агатой и ее сыном, Лани пробралась к нему в комнату с желанием узнать, чем же ее брат так увлеченно занимался полтора месяца. Обычно он запрещал смотреть на свои творения до того, как закончит, но это длилось уже слишком долго и девочку замучило любопытство. На нескольких сотнях листов были нарисованы какие-то сложные чертежи, различные проекции тысяч шарниров, шурупов, винтов, передач, поршней и еще множества деталей, которым у Лани не было названия. Было похоже на схемы механизации, вот только были зачем-то нарисованы места стыков. Не найдя никаких общих чертежей, их Лаз, видимо спрятал получше, Лани пришлось уйти не солона хлебавши.
*** *** *** *** ***
– «Итак, после стольких
– «Именно так, Савойн».
– «Так меня могут называть только друзья и люди, которые сильнее меня. Вы не подходите ни под одну категорию».
– «Господин ректор».
– «Лучше. Итак, вы снова пришли требовать у Кристории несуществующее сокровище?»
– «Именно, вот только оно существует, мы это знаем. Не знаем, что это и где оно, но его существование установлено».
– «Интересно, как же вы установили о нашей стране то, что не знают ни король, ни его придворные, ни кто-либо в сильнейшей академии?»
– «Я прошу прощения, но это не ваше дело, господин ректор».
– «Так, если вам нечего сказать кроме того, что уже было сказано, то уходите».
– «Секунду. Вы, я надеюсь, знаете, кому подчинена наша империя?»
– «Если бы не знал, то вообще бы с вами не говорил».
– «Так вот. Я прибыл, чтобы поставить ультиматум. Либо вы выдаете нам сокровище в течение года, либо наш господин пошлет свою армию для захвата Кристории и ее дальнейшего полного уничтожения. От вашей страны ничего не останется, если мы не получим, чего хотим».
– «Серьезно?»
– «Совершенно серьезно. в качестве доказательства могущества господин прислал свою младшую дочь. Я уверен, что вы по достоинству оцените ее дарование. Принцесса, входите, пожалуйста».
– «Здравствуйте, господин ректор».
Глава 34. Последний год, уютный дом и сила души.
Каникулы подходили к концу. Последние длинные каникулы. Следующий, четвертый год будет выпускным. Сейчас уже восьмилетний Лаз сидел в саду под яблоней и наблюдал, как его третья тетя играет со своей дочкой. Через пару месяцев, после того как у Лаза начался третий год учебы его дядя Сивлис женился. Жену звали почти земным именем Адель, а сейчас ее девочке уже был месяц. Вторую сестру Лазаря назвали Сильвией и уши Семена Лебедева немного отдохнули от невероятных местных имен. Девочку он очень любил и веселил ее каждый раз как мог, устраивая ей над кроваткой световое шоу. Однако сейчас его голова была занята другим. Тот сложнейший проект, что он начал больше года назад, наконец, превысив все возможные масштабы, был в шаге от завершения. Оставалось только дождаться начала учебы и начать создавать детали. Сейчас же Лаз обдумывал недавнюю свою идею.
То, что у него в конце концов получится нужно будет прятать в пространственный карман. А это получались очень большие траты энергии. Однако, экспериментируя со старшими законами, он однажды наткнулся на одну интересную деталь. Тогда он создал фаэрбол и применил на нем заморозку времени. Очень сложное заклинание, требовавшее предельной концентрации. Время не просто замедлялось. Оно именно застывало. И тут он с удивлением обнаружил, что, во-первых, фаэрбол перестал тратить энергию. Ну, это было логично, если заклинание не действует, а именно это и происходит во временной пробке, то и энергия не тратится. Но во-вторых, при отмене фаэрбола он не исчез. Он продолжал неподвижно висеть в воздухе, размахивая замершими язычками пламени. Испарился он только после отмены заморозки времени. Поразмыслив, Лаз понял, что и это было логично. Если огонь не подвержен временному потоку, то и исчезнуть он не может.