Механик
Шрифт:
Она скрестила руки на груди, а я посмотрел ей в лицо. Она побледнела ещё больше, а её большие голубые глаза наполнились непролитыми слезами. Её денежные проблемы меня не касались. Бизнес есть бизнес.
— Он поимел тебя.
— Я... что? — растерялась она.
— Том тебя разыграл. Я не работаю в рассрочку. — Я схватил со стола счет и постучал пальцем по цифрам внизу. — С твоей дерьмовой машиной пришлось много повозиться, чтобы она завелась. На самом деле это стоило семьсот баксов.
— Мистер Уильямс, у меня нет семисот долларов. Я надеялась, что вы составите план рассрочки. Не могли бы вы... не могли бы вы оформить рассрочку только на этот раз? Я могла бы платить вам по пятьдесят долларов в месяц, с процентами, конечно.
— Нет. Заплати мне сегодня, или твоя машина останется в моей мастерской, пока ты не принесешь мне семьсот долларов.
Она прикусила нижнюю губу.
— Пожалуйста. Мне нужна машина, чтобы ездить на работу каждый день. Если меня уволят, то денег, чтобы заплатить вам, не будет. Но, если вы позволите мне забрать машину и составите график выплат, то получите свои деньги. Клянусь. Пожалуйста, мистер Уильямс. Мне нужна эта работа. Вы же знаете, как трудно найти работу в этом городе.
— Думаю, ты спутала меня с тем, кому не насрать на твои проблемы.
Черт возьми, меня так и подмывало дать ей график рассрочки. Дерьмо, меня так и подмывало разрешить ей забрать эту гребаную машину бесплатно. Я ублюдок и всегда им буду, но почему-то с Лили Карсон желал быть нежным. Мне хотелось обнять её и сказать, что все будет хорошо. Что позабочусь о ней. Я бы удостоверился, что она...
Я фыркнул про себя. Трахните меня. Я теперь как чертово кино на «Холлмарк». А все из-за слез когда-то состоятельной девушки.
По её щекам покатились слезы, а пухлые губы задрожали. Она похудела с тех пор, как училась в старшей школе, но уже не пытаясь походить на худющую супермодель, а потому что голодает.
Она вытерла слезы, прежде чем глубоко вздохнуть. На её лице отразилась усталая покорность судьбе, смешанная с выражением «Ну вот, опять».
— Мистер Уильямс, я понимаю, что в старших классах обращалась с вами ужасно, и хотела бы извиниться. Конечно, это не оправдание, но я была молодой, глупой, эгоистичной стервой. Я глубоко сожалею о том, что сказала и сделала вам, когда мы вместе учились в «Уинстон-Хай». Мое поведение и поступки непростительны, но я действительно раскаиваюсь в том, как вела себя.
Её маленькая речь напомнила заученный монолог. Я склонил голову на бок и произнес:
— Сколько раз, когда тебе что-то нужно было, ты заводила эту песенку и обводила вокруг пальца придурков в этом городе?
Её губы сжались в тонкую линию.
— Много.
— И это когда-то срабатывало?
— Да. Потому что я говорю правду.
— Бред. Ты говоришь то, что, по-твоему, мы хотим слышать.
— Это неправда, — ответила она. — Я очень сожалею о своем прошлом поведении по отношению к вам. Надеюсь, что где-то глубоко в своем сердце вы сможете простить меня и, возможно, только на этот раз, оформите мне график рассрочки оплаты за вашу работу.
Может, она сейчас и бедна, словно церковная мышь, но все равно разговаривает словно мисс Гребаные Модные Штанишки. За это я восхищаюсь ею. Её дорогая одежда и драгоценности давно исчезли. Её серебристый «БМВ» сменила «Хонда Аккорд», которая ездила на честном слове, скотче и проклятой молитве, она работала в таком баре, куда раньше ни за что бы не ступила ногой, но всё ещё выражалась как богатая маленькая принцесса, которой когда-то была.
И, черт возьми, это делало мой член тверже, чем гребаный камень.
Прежде чем спятить и отдать ей машину, я поспешно отключил ту странную часть себя, желающую ей помочь. Засунул глубоко в своем сознании и запер на ключ. Женщине передо мной наплевать на меня. Кроме того, мой интерес к ней являлся чисто физическим. И ничего более.
— Ну, — протянул я, откинувшись на спинку стула, — я ценю твои извинения, но они не оплатят мои счета. Семьсот баксов, Ледяная Королева, или твоя машина остается здесь.
На её лице промелькнула паника. От этого мой пульс участился, а тело напряглось от неожиданной солидарности. Я отвлекся и снова уставился на её грудь. Черт, я бы отдал свое левое яйцо, лишь посмотреть, как эта пышная плоть будет подпрыгивать, пока я бы жестко и глубоко её трахал. Она будет выглядеть такой офигенно горячей, когда кончит на мой член.
Конечно, прозвище «Ледяная Королева» прилипло к ней не просто так. Она часто флиртовала с достойными, по её мнению, парнями в школе, но никогда никому не позволяла забраться в свои шелковые трусики. По крайней мере, если верить слухам, которые ходили по школе. В выпускном классе она начала встречаться с Айзеком Моррисом, и они продолжали встречаться даже после школы.
Он бросил её сразу же, как только её отца признали виновным. Не знаю, что она сделала, чтобы вывести его из себя, но после расставания с ней он, не стесняясь, делился со всеми желающими подробностями их интимной жизни. Если верить этому придурку, в постели она была холодна, как лед. Я подслушал, как он хвастался кучке своих дебильных друзей в баре Рена о том, что она отказывалась трахаться с ним чаще раза в неделю. Через два месяца после их расставания все в городе знали о её отвращении к сексу, вот тогда и зародилось прозвище «Ледяная Королева».
Я заставил себя отвести взгляд от её груди и посмотрел ей в лицо. Она всё ещё стояла у двери в мой кабинет, но сейчас паника сменилось холодным и расчетливым отчаянием. Она закрыла дверь. Ей не нужно было переживать, что нас кто-то увидит, в конце рабочего дня только я остался в мастерской, но ничего не сказал, когда она бросила свою дешевую сумочку на пол моего офиса.
Она медленно подошла ко мне, на её прекрасном лице всё ещё отражалось холодное отчаяние, мой член дернулся в брюках, стоило ей положить ладонь на мою грудь. Черт, она так замечательно пахла. Словно клубника. Я подавил стон, когда она провела рукой по моей груди. Даже сквозь футболку я ощущал её тепло.