Механизм и организм

Катканов Сергей Юрьевич

То есть римляне – общность с очень неопределенной этнической физиономией. Их объединяла культура, ментальность, тот особый «римский дух», который ни с чем не перепутаешь. Германские племена мы понимаем, как принадлежащие к единой этнической группе, но про «романские племена» этого не скажешь. Про романо-германскую цивилизацию легко говорить только в том смысле, что существуют романо-германские языки. Европейские народы в процессе своего формирования портили латынь каждый на свой манер. Но нельзя сказать, что германский этнос пришёл на смену романскому этносу, последнего, похоже, ни когда и не существовало. А вот наложение культурных типов, ментальностей действительно произошло. Но если говорить о наложении культурных типов, тогда от этого процесса нельзя отрывать и Древнюю Грецию. Культура Рима полностью

основана на эллинской культуре. В Древнем Риме образованный человек так же должен был говорить по-гречески, как в средневековой Европе он должен был говорить на латыни. Так что западную цивилизацию как культурно исторический тип справедливее было бы назвать эллино-романо-германскою.

И Древняя Греция, и Древний Рим очень много значили для средневекового европейца. Аристотель по сути стал отцом средневековой схоластики. Латынь стала языком католицизма и доныне является языком науки. Без культуры Древней Греции было бы невозможно европейское Возрождение, потому что нечему было бы возрождаться. Основы ренессансной религии человекобожия были заложены ещё в Древних Афинах. На римское право европейцев долго не могло пробить, пока Наполеон не создал знаменитый гражданский кодекс, но сейчас римское право лежит в основе всех европейских правовых систем. И римскими цифрами мы до сих пор пользуемся. И огромное количество произведений нового европейского искусства основано на сюжетах античной мифологии.

Без Гомера невозможно понять Александра Македонского, без Александра Македонского невозможно понять Юлия Цезаря, без Юлия Цезаря невозможно понять Карла Великого, а без Карла Великого невозможно понять Наполеона. Эту цепочку нетрудно было бы сделать в сто раз длиннее, но и без того понятно, что речь идёт о едином неразрывном органичном процессе.

Сильно сбивает с толка поразительная нестабильность европейской цивилизации. Переход от античности к средневековью ещё несложно объяснить мощным вливанием германского этноса. Но переход от средневековья к новому времени не сопровождался ни какими этническими вливаниями, это были те же самые люди, но они на глазах начали становиться не просто другими, но и буквально противоположными самим себе. И как так вышло, что самая ксенофобская и расистская цивилизация в мире вдруг стала самым яростным врагом ксенофобии и расизма, самая нетолерантная цивилизация вдруг стала главным глашатаем толерантности, самая высокомерная цивилизация вдруг провозгласила мультикультурализм. Нам кажется всё просто: типа они перевоспитались. Но так не бывает. Ни какое перевоспитание не может изменить базовые характеристики на противоположные.

У всего есть свои причины, и мы до них дойдем, а пока отметим эту важную особенность европейской цивилизации – редкостную нестабильность. Все великие цивилизации мира развивались более-менее поступательно, накапливая изменения очень медленно, причем каждое новое изменение логично вытекало из предыдущего при почти незыблемом сохранении базовых характеристик. Европейцы шарахались из стороны в сторону, как угорелые, постоянно впадая то в одну, то в другую крайность.

В европейской ментальности есть одна глобальная антиномия, на которую редко обращают внимание. Это совмещение, казалось бы, несовместимого в одном характере. С одной стороны, Европа – это крайний рационализм, культ логики, склонность к четким, отточенным формулировкам. С другой стороны Европа – это склонность к экзальтации, постоянная нервная взвинченность, перевозбужденность, по сути – эмоциональная неустойчивость. Немцы, к примеру, как самые «германские германцы» одновременно и предельно рациональны и крайне сентиментальны. Цивилизация, казалось бы от начала и до конца построенная на культе логики, регулярно проявляет склонность впадать в коллективную истерию. В том числе и западная русофобия совершенно иррациональна, это классический пример коллективной истерии. Западная склонность к нервной взвинченности, конечно, не являются причиной русофобии, но она её характеризует, сообщая ненависти к русским множество признаков тяжелого психического расстройства.

Но самый яркий пример этой европейской антиномии являет собой католицизм. Казалось бы в католической церкви всё предельно стройно, логично, рационально, и это действительно одна из её базовых характеристик.

Но сколько там экзальтации, сколько экстазов. Даже начало крестовых походов было проявлением коллективной истерии Европы. Огромные толпы людей, не имея оружия, не зная дороги, совершенно без средств ринулись на освобождение гроба Господня. Эти толпы очень долго сохраняли своё перегретое состояние, пока их всех не перерезали, как баранов.

Инквизиция, которая могла бы стать вполне вменяемой и даже полезной структурой, которая контролирует чистоту веры, на деле превратилась в толпу психически неуравновешенных фанатиков, самых настоящих маньяков. И что это за странная прихоть – сжигать еретиков на кострах? До такого можно додуматься только в состоянии крайнего эмоционального перевозбуждения.

Охота на ведьм была уже чисто народным увлечением, и это тоже была самая настоящая коллективная истерия. А ведь в основе этого явления, как ни странно, было вполне рациональное зерно. Ведьмы действительно существовали, и они на самом деле представляли собой угрозу всему обществу, и с этой угрозой без сомнения надо было разбираться. Но что из этого получилось? Дикие фанатики, вообще не включая мозги, хватали ни в чем не повинных женщин, чтобы их замучить. Вот такие рационалисты.

Западные протесты против католицизма носили ещё более экзальтированный характер. Вспомним для примера бешеного фанатика Савонароллу, непрерывно пребывавшего в состоянии крайней нервной взвинченности. Вы думаете это у них прошло и они «перевоспитались»? Щас. Своими глазами насмотрелся на одно из новейших западных изобретений – харизматические секты. Харизматизм это сознательное доведение себя до экстаза, и у них это порою так хорошо получается, что возникает угроза для психического здоровья.

Это не сумма отклонений, это по сути базовая характеристика западного христианства почти во всех его модификациях. Католические святые – это воплощенная экзальтация, кого там у них не возьми. А что такое стигматы, как признак святости? Человек доводит себя молитвами до исступленного состояния, до такого психического перевозбуждения, что у него даже на руках появляются раны, как от гвоздей при распятии. Католиков это восхищает, православных шокирует. Мы, конечно, не такие рационалисты, как католики, но зато уж мы куда поспокойнее. Православие – это религия духовной трезвости. Из глаз православных святых льется тихий свет, в глазах католических святых полыхает лютый пламень.

Не только о религии речь. Посмотрите записи выступлений Гитлера: дикие выкрики, резкая нервная жестикуляция. У нас сказали бы, что человека надо психиатру показать, а немцы приходили в восторг, то есть в экстаз. У нас и злодеи были другие. Сталин очень хорошо чувствовал русский народ и говорил всегда очень спокойно, уравновешенно, ни когда не размахивал руками.

Короче говоря, европейцы люди психованные, хотя такая репутация есть разве что у итальянцев, но и немцы, и англичане, и французы ни чуть не меньше склонны к экзальтации и нервной взвинченности. Их рационализм идёт, видимо, от романского начала, а экзальтация, вероятнее всего, от кельтского. А кельты – ребята вообще очень деструктивные. До появления римлян кельтские племена оказались неспособны создать государства ни в Британии, ни в Галлии и вообще ни где. Сегодня наиболее чистые кельты Европы – ирландцы (Ещё шотландцы, но скотты – тоже ирландцы). И вы-таки посмотрите на Ирландскую республиканскую армию. Я ни кого не обижу, если скажу, что это самые настоящие психи, способные дать исламским террористам сто очков вперед?

Кельтскому эмоционально-деструктивному началу история Европы, вполне возможно, обязана самыми невероятными проделками. Елена Чудинова в романе «Лилея» пишет, что Великая Французская революция это победа «гнилой галльской крови». Этот очень неожиданный вывод, если подумать, может оказаться не столь уж и безосновательным. В раннее средневековье горстка франков-германцев установила власть над значительной массой галлов-кельтов. То есть позднее французская аристократия была преимущественно германского происхождения. И когда «восставший народ Франции» резал аристократов, это ведь по сути кельты резали германцев. И почему современные французы являют собой прямую противоположность французам средневековым? Может быть, галльская кровь окончательно подавила кровь франков?