Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Павлова Ирина Владимировна

За первые три недели войны Красная Армия лишилась огромного количества военной техники и вооружения. Только в дивизиях (без учета усиления и боевого обеспечения) потери составили около 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. орудий противотанковой обороны, около 12 тыс. минометов и около 6 тыс. танков. Военно-Воздушные Силы за это время потеряли 3 468 самолетов, в том числе значительное количество машин новых конструкций. Уже к полудню 22 июня в ходе бомбардировок советских аэродромов немцы уничтожили 1200 самолетов, из них свыше 800 – на земле. Потери советского Военно-Морского Флота составили: 1 лидер, 3 эсминца, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров и других судов.

К концу 1941 г. Красная Армия потеряла практически весь первый стратегический эшелон – наиболее подготовленные кадровые войска. Только военнопленными, как это теперь установлено, потери за это время составляли около 3,9 млн человек... [1346] 82.

Эти данные о потерях должны еще серьезно уточняться. Их сопоставление, например, по танкам и самолетам с данными таблицы на 1939–1941 гг., приведенной выше, показывает сокращение

по танкам на 25,75 %, а по самолетам – на 14,15 %. Таким образом, при таких потерях у Красной Армии танков и самолетов оставалось бы в несколько раз больше, чем у Вермахта, что абсолютно не соответствует ситуации того времени. Обобщающие статистические сведения – это еще одна больная и до сих пор не до конца проясненная проблема военной историографии. О том, какой трудной оказывается дорога к истине, свидетельствует эволюция числа потерь Красной Армии и гражданского населения в годы Второй мировой войны.

1346

82 Данилов В.Д. Сталинская стратегия начала войны... С. 40. Мельтюхов М.И. в кн. «Упущенный шанс Сталина...» С. 512 приводит следующие данные о потерях сторон к 10 июля 1941 г.:

Красная Армия Верхмат

Личный состав 815 700 79 058

Орудия и минометы 21 500 1 061

Танки 11 783 350

Самолеты 4 013 826

К этому необходимо добавить имеющиеся в литературе сведения о том, что к зиме 1941 г. противник оккупировал территорию, на которой до войны проживало около 40 % населения, добывалось 63 % угля, выплавлялось 68 % чугуна, 58 % стали, производилось 84 % сахара, т.е. была потеряна огромная часть того, что было создано в довоенные пятилетки [1347] 83.

Можно представить себе, что пережил Сталин в течение нескольких дней после 22 июня 1941 г., когда он осознал масштаб происшедшего провала. Только 3 июля, на двенадцатый день после нападения фашистской Германии, он, наконец-то, вышел к народу с неожиданным для всех обращением «Братья и сестры!»

1347

83 Наше отечество. Опыт политической истории. М., 1991. Кн. II. С. 280.

24 мая 1945 г., выступая в Кремле на обеде в честь командующих войсками Красной Армии, Сталин вернулся к началу войны: «У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!» [1348] 84.

1348

84 Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М., 1947. С. 196–197.

...В результате события стали развиваться по другому сценарию, и Сталин получил только пол-Европы. Но уже в апреле 1945 г. во время приема правительственной делегации Югославии он неожиданно сказал, что Германия быстро оправится после поражения. И далее, предвосхищая расстановку сил на мировой арене к этому времени заявил: «... Война скоро кончится, через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а затем – снова»! Приведя эти слова Сталина в своей книге, М. Джилас записал свое ощущение: «Что-то жуткое было в его словах: ужасная война еще шла» [1349] 85. Существует также свидетельство о том, что американский посол А. Гарриман спросил у Сталина, что, наверно, ему приятно: вот немцы стояли у самой Москвы, а он сейчас делит Берлин? И Сталин ответил: «Царь Александр дошел до Парижа» [1350] 86.

1349

85 Джилас М. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 85.

1350

86 Сто сорок бесед с Молотовым... С. 103. Известны также слова Сталина, сказанные им лидеру компартии Франции М. Торезу в беседе, которая состоялась 18 ноября 1947 г. с участием Молотова и Суслова: «Если бы Черчилль задержал на год открытие второго фронта на севере Франции, Красная Армия дошла бы до Франции... мы даже думали о том, чтобы дойти до Парижа» – Лельчук В. С. У истоков биполярного мира // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал... Т. 1. С. 358. Несколько иначе излагает эту беседу Б. Носик, основываясь на публикации в парижском журнале «Коммунист» летом 1996 г.: «...Вот если б Черчилль еще чуток бы замешкался с открытием второго фронта на севере Франции, Красная Армия пришла бы и во Францию... Вот если бы Красная Армия, – продолжал Сталин, – стояла во Франции, тогда картина была бы другая». ...Торез сказал, что «тогда де Голля не было бы в помине» – Носик Б. Дом с привидениями на площади Полковника Фабьена // Звезда. 1999. № 11. С. 162.

Внешнеполитическая деятельность сталинской власти в последующие годы – это особая тема. Необходимо отметить только, что до самого конца Сталин не оставил своих замыслов ни о дальнейшем расширении фронта

социализма, ни о новой войне, которая способствовала бы их осуществлению. В своей последней работе «Экономические проблемы социализма в СССР» в разделе, в котором он рассматривал «вопрос о неизбежности войн между капиталистическими странами», Сталин вновь вернулся к этой своей идее. «После первой мировой войны, – писал он, – тоже считали, что Германия окончательно выведена из строя, так же, как некоторые товарищи думают теперь, что Япония и Германия окончательно выведены из строя. Тогда тоже говорили и шумели в прессе о том, что Соединенные Штаты Америки посадили Европу на паек, что Германия не может больше встать на ноги, что отныне войны между капиталистическими странами не должно быть. Однако, несмотря на это, Германия поднялась и стала на ноги как великая держава через каких-либо 15 – 20 лет после своего поражения, вырвавшись из неволи и став на путь самостоятельного развития» [1351] 87.

1351

87 Сталин И.В. Соч. Т. 16. Сост. и общая ред. Р. Косолапова. М., 1997. С. 178.

По мнению политического обозревателя радиостанции «Свобода» Г. Ахминова, еще в начале 1960-х гг. проанализировавшего этот отрывок из сталинской работы с учетом общего контекста того времени, Сталин, говоря о будущем, исходил из существования сильной капиталистической Германии. Высказываясь о современном положении, он постоянно употреблял выражение «Германия (Западная)». В его калькуляциях будущего не было ни Германской Федеративной, ни Германской Демократической республик, была лишь одна Германия.

10 марта 1952 г. стало известно, что Советское правительство радикально изменило свою точку зрения по германскому вопросу: оно больше не выступало против перевооружения Германии, но настаивало, чтобы Германия получила независимую национальную армию. Эта мысль вытекала из законченной за шесть недель до того работы Сталина. Если Сталину хотелось натравить Германию и Францию друг на друга через 15–20 лет, он должен был заблаговременно позаботиться о том, чтобы Германия и Франция имели бы независимые вооруженные силы [1352] 88.

1352

88 Open Society Archive (Будапешт). Красный архив. Сталин и сталинизм. Герман Ф. Ахминов. 1963. 23 апр. Этот материал был подготовлен в связи с выступлением Н.С. Хрущева 8 марта 1963 г. на встрече руководителей КПСС с деятелями литературы и искусства, на которой он между прочим заявил, что расстрелянный 10 .лет назад бывший руководитель органов безопасности Л. Берия и бывший председатель Совета Министров СССР Г. Маленков выступили в 1953 г. «с провокационным предложением ликвидировать Германскую Демократическую Республику как социалистическое государство, рекомендовать. Социалистической Единой Партии Германии отказаться от лозунга борьбы за построение социализма» (Правда. 1963. 10 марта).

Однако это были не только намерения, но и действия. Уже о многом говорит хотя бы тот факт, что фактически все уцелевшее в Восточной Германии оборудование, годное для производства танков, боевых кораблей, самолетов, артиллерийских орудий, химического оружия массового поражения, было перебазировано в СССР. Особое внимание уделялось поиску и вывозу того, что имело отношение к атомной бомбе и ракетной технике. Все это проводилось в обстановке строжайшей секретности [1353] 89. А весной 1952 г. Сталин неожиданно для высшего военного командования принял решение о срочном формировании 100 дивизий реактивных бомбардировщиков фронтовой авиации. Значительная часть новых авиационных соединений размещалась на северном побережье, на Чукотке, на Камчатке, там развернулось лихорадочное строительство ледовых и стационарных аэродромов, баз снабжения, жилых помещений для личного состава. Чтобы сформировать 100 авиационных дивизий, был необходим огромный самолетный парк. Сверх плана от промышленности требовалось в кратчайшие сроки выпустить свыше 10 тыс. бомбардировщиков. Кроме того, шло интенсивное освоение авиационного атомного оружия [1354] 90. Только смерть Сталина избавила мир от последствий этой его деятельности.

1353

89 Лельчук В.С. У истоков биполярного мира // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал... Т. 1. С. 388.

1354

90 Россия и мир: Учебная книга по истории. М., 1994. Ч. II. С. 214; Фурсенко А.А. Конец эры Сталина // Звезда. 1999. № 12. С. 174.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политика сталинской власти в России и за рубежом в 1920-1930-е гг. еще долго будет вызывать споры и неоднозначную реакцию. В эти десятилетия партийное государство настолько законспирировало свою деятельность, что до сих пор не только не удается документально подтвердить многие его действия, но и понять их подлинный смысл. До сих пор осознание подпольного характера сталинской власти представляет собой как общественную, так и научную проблему. Показательный пример: на заседании ассоциации историков Второй мировой войны в Институте всеобщей истории РАН в декабре 1997 г. известный специалист по истории кануна войны д-р ист. наук, проф. В.А. Анфилов, возражая сторонникам точки зрения о подготовке СССР к наступательной войне, заявил: «Есть хоть один документ, где Сталин говорил бы, что мы готовим нападение на Германию? Нет ни одного документа! Все взято с потолка...» (выделено мною. – И.П.) [1355] 1.

1355

1 Новая и новейшая история. 1998. № 6. С. 203.