Мекленбургский дьявол

Все-таки правы были наши предки, говоря, что утро вечера мудренее. Вчера вечером, когда мы возвратились на рейд Азова, все казалось мрачным. Крепость почти разрушена, из довольно многочисленного гарнизона в живых осталась едва треть, да и те по большей части раненые, команды моих кораблей толком не обучены, и, если бы не преимущество в артиллерии, бог знает, чем бы все закончилось… А ведь впереди еще долгая война с одним из самых мощных государств мира – Османской империей! И в глубине души повеяло

Но стоило выглянуть солнышку, как все стало выглядеть не так мрачно. Да, Азов сильно пострадал, но, если подумать, укрепления его давно морально устарели, и их, хочешь не хочешь, все равно пришлось бы перестраивать. А теперь можно не заморачиваться и начать все с чистого листа.

Да, набранным с бору по сосенке экипажам галер трудно тягаться с потомственными моряками османского флота, но тем не менее они справились. И теперь, пока турки не очухались, есть немного времени на обучение и боевое слаживание. Правда, и то и другое придется делать в боях, но когда у нас на Руси-матушке было по-другому?

Это, кстати, я еще не вспомнил про несколько султанских каторг, захваченных во время сражения. Вот уж действительно не было ни гроша, да вдруг алтын! Корабли с разной тяжести повреждениями есть, а вот ни ремонтных мощностей, ни экипажей, ни командиров пока нет, и откуда брать их непонятно. Разве что освобожденных гребцов в матросы поверстать, но тут все хорошенько обдумать надо!

Что же до донских и запорожских казаков, положивших животы, отбивая турецкие атаки… на все, как говорится, воля божья! Тем паче, что они мне не верноподданные, а скорее союзники, причем не самые надежные. А если вспомнить, сколько горя принесли они России в не так давно миновавшую Смуту, так и вовсе, может, оно и к лучшему.

Цинично? Так я и не спорю. Я – это великий герцог Иоганн Альбрехт Мекленбургский, всенародно избранный Земским собором на московский трон. А еще когда-то я жил совсем в другом времени и представить себе не мог, что угожу в прошлое, где меня будет ожидать столько бурных приключений, кровавых сражений, великих побед и тяжелых потерь. А еще народная любовь и ненависть врагов.

– Доброе утро, государь, – заглянул в каюту мой бессменный телохранитель Корнилий Михальский.

Вот уже много лет, как бы рано я не проснулся, он встречает меня безукоризненно выбритым и тщательно одетым, как будто нам предстоит не обычный, полный тяжких трудов день, а торжественный прием в честь приезда иноземных послов.

– И тебе не хворать, – не удержавшись от зевка, ответил я бывшему лисовчику. – Вели подавать умываться.

– Как прикажете, – одними уголками губ усмехнулся тот.

Эх, мы же, можно сказать, в море! Утренний туалет свелся к тому, что один из матросов кинул за борт ведро, после чего, вытянув его за веревку, под одобрительный гогот команды вылил воду мне на голову.

– Тише вы, идолы! – беззлобно ругнулся на них Корнилий. – Царевича разбудите!

– Разбудишь их, как же, – ухмыльнулся я, вытираясь жестким холщовым полотенцем. – Небось сопят в четыре дырки без задних ног!

– Умаялись ребятки, – поддакнул денщик, подавая мне свежую рубаху и камзол.

Не прошло и нескольких минут, как я был готов явить себя городу и миру, хотя был ли готов принять меня город, большой вопрос. После того как стало ясно, что враг повержен, мы, естественно, немного отпраздновали это дело. Мы – это я со своими приближенными и офицерами с одной стороны и казачья старшина – с другой. Донцы и запорожцы на радостях изрядно перебрали и вповалку разлеглись прямо на палубе «Святой Елены», благо августовские ночи на Азовском море теплые и легкий бриз только освежал, а теперь стоят с помятыми лицами, настороженно поглядывая в мою сторону на освежающем ветерке.

В принципе, понять их можно. Царь я и есть царь, и неизвестно что от меня ожидать. Раньше ведь как? Ты, государь, царствуй в белокаменной Москве, а мы на Тихом Дону! А как теперь?

– Здорово, атаманы-молодцы, – усмехнулся я, глядя на нового войскового атамана Мартемьянова и его свиту.

Выглядит тот сущим разбойником, каким, к слову, и является, да и его старшины с есаулами не лучше. Большая часть из них успела повоевать в свое время сначала на стороне многочисленных самозванцев, а затем и в ополчении Трубецкого или Минина с Пожарским, не по разу меняя сторону конфликта. Ну, то дела прошлые.

– Многая лета, царь-батюшка, – нестройно басят они.

– По-здорову ли ночевал, государь? – осведомился есаул Татаринов, единственный, кого я знаю еще с тех времен, когда мы осаждали занятый поляками Кремль.

За прошедшие годы юный джура [1] вырос, раздался в плечах и, что называется, заматерел, превратившись в бравого казака. В отличие от прочих донцов Мишка смотрит на меня прямо, но без вызова. Они, как успели мне доложить, с недавно выбранным после гибели Родилова Исаем Мартемьяновым не ладят.

– Слава богу! – отвечаю я. – А вот вы, господа казаки, что-то кисло выглядите.

– Прости, батюшка, – развел руками Исай. – Уж больно ты вчера добрым вином угощал! Так что сегодня, не обессудь, башка немного трещит!

– Так я и нынче налью, коли подлечиться желаете.

– Спаси тебя Христос, государь. Но только если за твое здоровье!

– Подайте атаманам по доброй чарке, – усмехнувшись, велел я, – только смотрите не переусердствуйте, а то нам еще совет держать.

После чего развернулся к Мишке и тишком шепнул:

– А ты покуда воздержись, успеешь еще. Пойдешь со мной, будешь город показывать!

В общем, так и получилось. Старые и, я бы сказал, «авторитетные» казаки остались поправлять здоровье, а мы сели в шлюпку и отправились на берег, дабы осмотреть местные достопримечательности, а заодно захваченные трофеи.

Последних было много. Только тяжелых стенобитных орудий калибром от одного пуда и выше более ста, да еще почти семь сотен пушек поменьше, от древних тюфяков до вполне современных фальконетов. Конечно, до стандартизации артиллерии турки пока что не додумались, а потому каждая пушка имеет свой калибр, длину ствола и, соответственно, баллистику, но это пока что норма. Нам же на бедность и это сойдет!