Мексиканские страсти
Шрифт:
— Матвей пил?
— Да при чем тут Матвей? — еще громче вознегодовала тетка. — Папаша его, царствие ему небесное, братец мой. Вот тот да, тот пил! Запоями. Как запьет, так все. Считай, месяц его и не увидишь, и не услышишь. А коли услышишь, так тоже не обрадуешься.
— А Матвей — это сын вашего брата?
— Говорю же, незаконный он его ребенок! — заявила тетка. — И что за законы такие в нашей стране дурацкие? По мне, коли муж с женой законным порядком не расписаны, так и дети к отцу отношения иметь не должны. Ежели какая лахудра
Слова неопрятной старухи показались подругам отвратительными. Да и вся ее квартира была на редкость гнусной. Вроде бы просторное помещение, а завалено всякой рухлядью и хламом, которому место только на помойке. Тут были и дырявые валенки, и босоножки, настолько стоптанные, что носить их и бомж постеснялся бы. На вешалке — невообразимой ветхости пальто, плащи, куртки. По углам — продавленные стулья, тумбочки с зияющими боками, бывшие кресла и просто деревянные ножки от мебели.
— А ваш брат официально признал Матвея своим сыном и наследником? — попытались уточнить у женщины подруги, отойдя от оторопи.
— Признал, — поджав губы, произнесла тетка. — Родной-то его сынок, Ванечка, помер.
— От чего? — насторожилась Кира.
— От того же недуга, что и батька его, — скорбно сложила губы тетя Мотя, словно речь шла по меньшей мере о белокровии, а не о белой горячке. — Наследственное это у нас в семье.
— Алкоголизм — это не болезнь, а банальная распущенность, — брякнула Леся, не подумав. — И вашего брата с племянником жалеть нечего. Правильно, что квартира Матвею досталась, он хоть не пропьет ее.
Кира толкнула ее в бок. Но, к счастью, тетка Мотя в этот момент загромыхала чугунными сковородами в духовке, на которых она подсушивала сухари. Должно быть, тоже впрок. А вдруг чего? Вдруг пригодится?
— Что вы там сказали? — произнесла она, тяжело разгибаясь. — Не расслышала я. Да не суть. Вот я и говорю, коли Матвей не пьет, не родная, значит, он кровь. Зачем ему было квартиру оставлять?
И, уложив на условной талии свои тяжелые, как окорока, руки, она наконец поинтересовалась:
— А зачем вам Матвей-то понадобился? И чего Нюрка вас ко мне через весь город погнала? Могла бы и сама ради такого случая позвонить!
— Дело в том, — произнесла Кира. — Дело в том, что Матвея вчера ночью, а точней сказать, рано утром застрелили.
— И он погиб, — добавила почему-то Леся.
Тетка Матильда выпрямилась в полный рост. И устремила на подруг пристальный взгляд своих маленьких, как буравчики, глаз. Подругам показалось, что наконец за все время разговора о ее племяннике на лице тетки мелькнуло что-то человеческое.
— Вот оно что! — открыла наконец рот тетка. — Значит, квартира брата теперь свободная останется? Вот и славно! И я вам скажу теперь, есть все-таки справедливость на свете! Есть!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Раскрыв рот, подруги смотрели на это жирное подобие женщины, которую
А он ведь еще тревожился, чтобы уберечь ее от неизвестной беды. Славке перед смертью наказ передавал, чтобы он их тетку спасал.
Да такую жабу поглубже закопать бы надо! Родного племянника, законного там или незаконного, а все равно родная кровь, убили, а ей и горя мало. Хапуга! И дрянь!
Но сияющая тетка Матильда явно не замечала осуждающих взглядов подруг.
— Вот и чудненько! — бормотала она, общаясь даже не с гостьями, а сама с собой. — Надо будет нам с дочей подсуетиться. А то и другие претенденты на квартирку-то появятся. Хорошо еще, что Матвей с этой своей Нюркой не расписавшись жил. А то села бы я в лужу. Небось живая жена после мужа в первую очередь наследовать имеет право. А так мне только бы все бумаги в срок выправить, и дело в шляпе.
И, уставившись на подруг, она озабоченно произнесла:
— Одного не соображу, с квартирантами-то мне как быть? С одной стороны, на фиг они мне сдались? А с другой, пока суд да дело, пока я там в наследство вступлю, копеечка-то мне нелишняя будет. Оставлю их, пожалуй. Только навестить их надо. Сказать, что теперь я квартире хозяйка. И чтобы не вздумали Нюрке деньги за жилье отдавать. Впредь я деньги с них брать буду. Эта последняя фраза была произнесена с такой горделивостью, что подругам даже показалось, что тетя Матильда стала как-то еще выше ростом. Ну прямо тебе помещица, узнавшая, что ее земли неожиданно резко подскочили в цене и теперь она может задирать нос перед своими менее удачливыми соседями. Ну а дворня для нее такая мошкара, что она ее и в упор не видит.
— Скажите, а вас не интересует, что же все-таки случилось с вашим племянником? — с отвращением спросила у нее Кира. — Все-таки не от кори помер.
— Ну, слышала от вас, что застрелили его, — кивнула тетка. — А мне-то что? Я в его дела не мешалась. Мы с ним вообще не общались. Сто лет он мне был не нужен.
— Совсем, совсем не общались? — растерянно переглянулись подруги.
— С этим выродком? Никогда!
— Ас другим своим племянником, со Славой?
— Он мне тем более не племяш! — сердито заявила тетка. — Чужая кровь.
— Как? — ахнули подруги. — И Славку родители тоже не в браке родили?
— Да нет же, — брезгливо поморщилась женщина. — Не в том дело.
— А в чем?
— Просто у моего родного брата — отца Матвея — была женщина, с которой он жил и у которой Матвея заделал, — начала рассказывать женщина.
— Ясное дело, — понимающе кивнула Кира. — Раз есть сын, есть и жена.
— Ты меня не перебивай, — осадила ее тетя Мотя, — жена, скажешь еще… Так вот, а у этой бабы тоже, в свою очередь, был брат, который и был женат на матери Славки. Ясно теперь? Матвей и Славка между собой родня. А мне Славка никто. Хоть юридически он и считается моим племянником. Но нашей, собакинской, крови в нем нет.