Мексиканские страсти
Шрифт:
— Ваш кот — он уже съел свою порцию и теперь забрался на стол и смотрит на наши тарелки, — взывали немцы к совести подруг. — Как нам быть?
Тактичные иностранцы постеснялись прогнать нахального кота, видимо, опасаясь обидеть его хозяек. Поэтому они просто захватили свои тарелки с собой. И теперь стояли с ними в коридоре, вызывая подруг из ванной. Фантик же ходил вокруг них кругами с самым воинственным видом. Кот уже понял, что может делать с гостями, что пожелает — ему все сойдет с лап.
— Извините,
Немцы подобную чистоплотность своих невест одобрили. Но все же вежливо намекнули, что предпочли бы уже приступить к ужину. Иначе они просто скончаются от голода, так и не дождавшись, когда вредоносные микробы начнут свою разрушительную деятельность в их организмах.
Вернувшись на кухню, подруги обнаружили, что нахалюга Фантик, который только что крутился в коридоре, уже прокрался обратно и слопал котлету с Лесиной тарелки. А сейчас, давясь и икая, приканчивал последнюю из Кириной.
Разумеется, последовало изгнание кота. Потом Кира с Лесей взяли себе чистые тарелки и приборы, положили котлеты со сковородки, и все наконец смогли приступить к трапезе. Но девушкам не сиделось спокойно. Словно тысячи иголочек кололи их в мягкое место.
И точно, не успели немцы выразить свое недоумение по поводу отсутствия в квартире посудомоечной машины, как раздался еще один телефонный звонок. Кира поспешно отвернула оба крана, так что струи воды, ударившие в грязные тарелки, брызнули во все стороны.
Хорошо еще, что к этому времени немцы успели подпоясаться фартуками. Йенсу достался голубой с симпатичным красным в белую крапинку мухомором. Якоб же повязал фартук, на котором был изображен обнаженный мужской торс с пышным галстуком.
Так что фонтан брызг не нанес им существенного урона. А подруги отлучились к телефону.
— Это Дима, — раздался в трубке знакомый голос.
— Да, — очень холодно произнесла Леся.
Холодность ее объяснялась тем, что это оказался вовсе не тот Дима-лохотронщик, который добивался от них алиби на время убийства Ленки. Нет, этот Дима был тот самый подлый, мерзкий изменник, чьим розовым букетом она так и не воспользовалась по прямому назначению.
— А почему ты оставила на работе мой подарок? — как ни в чем не бывало поинтересовался Дима. — Цветы — они же завянут!
Леся хотела ответить, что даже если бы цветы сгнили, как и он сам, то она бы только порадовалась. Но, увы, от возмущения у нее перехватило дыхание. И единственное, что она могла, так только тихонько шипеть. Но телефонная связь была не настолько хороша, чтобы Дима верно трактовал ее шипение.
— Так я сейчас поднимусь! — радостно воскликнул он. — Все равно я сейчас у твоего дома, а ты, я уверен,
И прежде чем Леся успела возразить, наивный до глупости Дима уже взлетел на этаж и теперь звонил в ее дверь. Дверь и в самом деле открылась по первому же звонку. Хоть в этом бедняга не ошибся. Но дальше события стали развиваться стихийно и не по сценарию гостя.
Не успел он сунуть свой букет вместе с целлофановой, очень хрусткой упаковкой внутрь, как неведомая сила выхватила цветы у него из рук. Другая сила затащила Диму в квартиру и удерживала там, а затем он вообще перестал что-либо понимать.
Одно было ясно: удрать он не может, а его лицу очень и очень больно. Колючие шипы роз легко вспарывали кожу и оставляли глубокие кровоточащие царапины. Парень почти ослеп от ударов и теперь думал лишь о том, как бы ему вырваться.
— Леся! — заорал он, кое-что смекнув. — Перестань!
Но в рот ему забивались цветочные лепестки и даже целые бутоны. Отплевываться и одновременно взывать к здравому смыслу подруги было чрезвычайно сложно.
— Пусти, дура! — завопил Дима, решив отбросить сантименты. — Иначе я за себя не отвечаю!
Но Леся и сама уже угомонилась. Просто потому, что пышный розовый букет теперь превратился в несколько палочек, жалко торчащих из хрустящей упаковки. Она кивнула Кире, и та наконец-то отпустила Диму. С диким воплем он вылетел из квартиры и помчался вниз по лестнице, уверяя, что такой идиотки свет еще не видывал и за ее воспитание еще возьмется. Пусть только время даст.
— Давай, давай! Других воспитывай! — посоветовала парню Кира, с ухмылкой стягивая с рук длинные кожаные перчатки.
Такие же изделия кожевенной промышленности украшали и руки Леси. Благодаря этому девушки почти не пострадали от розовых шипов во время экзекуции.
— Будет знать! — с удовлетворением пробормотала Кира, отбрасывая пинком ноги остатки розового букета.
И тут за спинами подруг вдруг раздался сдавленный стон. Девушки обернулись и обнаружили, что у этой сцены были незапланированные зрители. Йене и Якоб стояли в дверях кухни в своих дурацких фартуках. И при этом во взглядах, которые они устремили на подруг, светилось нечто близкое к восхищению.
— За что вы его так наказали? — прошептал Якоб.
— За предательство! — не пожелав вдаваться в подробности, ответила Кира.
Немцы переглянулись, и восхищение в их глазах переросло в благоговейный восторг. Но выброшенный в кровь Кире адреналин не желал успокаиваться. Он жаждал крови и действий. Леське хорошо, она-то Димку по мордасам отстегала. А как быть ей? Борисов до сих пор гуляет себе спокойно. Никто ему за нее не отомстил. И глупо надеяться, что отомстит. Придется самой. Вечно все самой.