Меланхолия Харухи Судзумии
Шрифт:
— Пришелец, ну или что-нибудь в этом роде. Если необычный, то все равно — парень или девушка.
Да почему ты так зациклилась на необычных людях? В ответ на мои слова, Харухи посмотрела на меня как на дурака и заявила:
— Так это ж интересней!
Вот как?.. Да, наверное.
Даже я не мог ничего возразить. Да, действительно, если вдруг какая-нибудь милая новенькая девушка в нашей школе окажется наполовину пришелицей, то я только «за». Или Танигути, с соседнего места подслушивающий нас с Харухи, — исследователь из будущего — это было бы очень интересно,
Но все это, так или иначе, невозможно. Пришельцев, гостей из будущего, экстрасенсов и всего такого не существует. Ну ладно, пусть даже бывают, что они, вот так подойдут ни с того ни с сего и скажут: «Эй, я на самом деле пришелец!». Вот уж вряд ли.
— Точно! — крикнула Харухи, опрокинув стул.
Со всех сторон начали оглядываться.
— Вот потому-то я и ищу их изо всех сил!
— Прошу прощения за опоздание!
Как всегда бодрый, но порядком запыхавшийся физрук Окабе вскочил в класс как раз в тот момент, когда вся аудитория смотрела на Харухи, стоящую со сжатыми кулаками и сверлящую взглядом потолок. Шок, что и говорить.
— Эээ… Начнем урок.
Харухи тут же уселась за парту, и остервенело уставилась на край своего стола. Ух!
Я развернулся к доске, тотчас же развернулись и остальные. Окабе кое-как вскарабкался за кафедру и откашлялся.
— Прошу прощения за опоздание… Эээ… Начнем урок.
Когда он повторил это, атмосфера в классе снова стала как обычно. Наверное, именно такую обычность Харухи и должна больше всего ненавидеть.
Но может быть, просто, такова жизнь?
Говоря по правде, думаю, я завидую тому, как Харухи относится к жизни. Я не могу разделить ее взгляды, но то, что какие-то чувства в глубине моего сердца пробудились от спячки, игнорировать тоже не мог.
Я уже давно оставил все надежды на то, что встречусь с чем-то необычным, а ведь, в конце концов, поиск — это действие!
Если просто ждать, ничего толком и не найдешь. Так что, бери инициативу в свои руки! Да — черти линии на школьном дворе, рисуй на крыше, клей бумажки…
Дерзай! (это слово еще не вышло из употребления?)
Не знаю, когда именно Харухи стала выглядеть со стороны дикой сумасбродкой. Наверное, ждала она, ждала, но ничего не происходило. Ее это достало, и она принялась за разные странные поступки, но все было бесполезно. Может, поэтому у нее лицо такое, будто она весь мир проклинает?
На перемене ко мне с серьезным выражением на лице подошел Танигути. Эй, Танигути, с такой физиономией ты действительно похож на недоумка!
— Отстань! Не знаешь, что и брякнуть уже. Скажи лучше, что за волшебство ты использовал?
— Ты о чем? Любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии, — ответил я всплывшим в памяти афоризмом.
Танигути ткнул большим пальцем на, как обычно, мгновенно опустевшее после урока место Харухи и сказал:
— В первый раз вижу, чтобы Судзумия с кем-то так долго разговаривала! Ты о чем с ней болтал?
Да,
— Я поражен до глубины души! — Танигути с деланным благоговением воззрился на меня, а в это время позади него возникло лицо Куникиды.
— Кёну давно нравятся странные девушки!
Не вводи людей в заблуждение.
— Да какая разница, кто ему там нравится. Что я понять хочу, так это как Кён умудрился разговорить Судзумию? Абсолютно непонятно.
— Может быть, Кён тоже к той же категории чудиков относится, а?
— Да уж. А чего еще ждать от парня по кличке «Кён»?
Кён, Кён, Кён! Чем раз за разом выслушивать эту идиотскую кличку, я предпочел бы, чтобы ко мне обращались по имени — это как-то посерьезнее. Хотя бы, хочу, чтобы младшая сестра называла меня «братиком»!
— И мне расскажите! — неожиданно прозвучал девичий голос.
Легкое сопрано. Подняв глаза, я увидел застывшее в улыбке лицо Асакуры Рёко, обращенное на меня.
— Я все пыталась заговорить с Судзумией-сан, но ничего не вышло. Что сделать, чтобы она стала поразговорчивей?
Я призадумался, потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок, но так ни до чего и не додумался.
— Не знаю.
Асакура засмеялась.
— Ну ладно, по крайней мере, теперь я спокойна. Если бы Судзумия-сан и дальше бы была оторвана от класса, могли возникнуть проблемы. Хорошо, что у нее появился хотя бы один друг.
С чего это Асакура Рёко суетится прямо как староста? Да потому что она и есть староста. Так решили на последнем классном часе.
— Друг?..
Я в задумчивости склонил голову. Как так? Я ж кроме кислой физиономии Харухи больше ничего от нее и не видел.
— Ну, может, так Судзумия-сан вольется в класс. В конце концов, мы же в одном классе учимся, и хочется со всеми быть хороших отношениях. Правильно?
Ну, правильно и что?
— Если мне понадобится что-нибудь ей передать, то я передам через тебя.
Э, нет, постойте! Не собираюсь я быть ее секретарем!
— Пожалуйста, — добавила она, сложив ладошки вместе. Я невнятно промычал что-то вроде «эээ» или «ууу». Асакура приняла это за выражение согласия и вернулась к стайке девчонок, которые следили за нами очень внимательно. Хотя напоследок она одарила меня своей солнечной, как цветок желтого тюльпана, улыбкой, настроение мое упало ниже плинтуса.
— Кён, мы же с тобой друзья, да? — Танигути заговорщицки подмигнул мне. О чем ты? Даже Куникида, прикрыв глаза и сложив руки на груди, кивает головой.
Что тот, что этот — превратились в круглых идиотов!
Перетасовки учеников по партам было решено совершать ежемесячно, поэтому наша староста, Асакура Рёко, написала номера мест на клочках бумаги, сложила их в коробку из-под печенья, и предложила каждому выбирать. Я вытянул место в предпоследнем ряду, рядом с выходящим во внутренний двор окном. Занял, так сказать, позицию. Думаю, вы догадались, кто же занял место на последнем ряду позади меня. С лицом мучающегося от зубной боли человека туда села Судзумия Харухи.