Мельбурн – Москва
Шрифт:
Мама плотно прижимает к щекам ладони, между пальцами у нее текут слезы.
– Ты жестокий какой, Володя! Почему ты так говоришь? Как я со своей матерью могла нормально учиться, чтобы в институт поступить? И разве я была тебя плохая жена? Ты взял меня девушкой.
Только что папа был злой и сердитый, а теперь он вновь стоит перед мамой на коленях, отводит ее руки от лица, целует мокрые от слез пальцы.
– Прости, родная, любимая, не плачь. Только скажи, что все это шутка! Ну, была у вас с Артуром школьная любовь, так ведь когда это было! Он женат, мы с тобой давно женаты, у нас дети. Ты знаешь, что я на все для тебя готов!
Голос
– Подожди, Володя, не надо! Сядь на стул, мне еще нужно тебе много сказать. И сахар ты рассыпал, – она начинает складывать кусочки рафинада обратно в сахарницу.
Сев напротив нее, папа глухо говорит:
– Нет, я не могу поверить. Просто ты его встретила, на минуту всколыхнулось старое. Не бывает так сразу, вы не виделись десять лет, и теперь вдруг…..
– Почему не виделись? Артур… он приезжал, нашел меня, понимаешь? Нет, я ему не писала, честно, он сам нашел. У соседей узнал – я матери написала, что замуж выхожу, а она напилась, пошла к подруге хвастаться и письмо с адресом во дворе потеряла. Ну, и всем соседям, конечно, стало известно, понимаешь?
– Да что тут понимать, – рот папы странно кривится. – И давно он приезжал?
– Давно, мы с тобой тогда только расписались. Он все время говорил, что жить без меня не может, чтобы я от тебя уходила. Но я ведь не дура была, он разводиться с Дианой не собирался, сказал, что потом, что сейчас нельзя – она только-только дочку родила.
– Почему ты ничего мне не сказала?
– А что говорить? Я ему сказала: «уезжай», и он уехал, что я тебе должна была говорить?
– Он только сейчас стал твоим любовником, или ты с самого начала наставляла мне рога?
– Володя, зачем ты так все обостряешь? Думаешь, мне легко? Мне тоже тяжело. Я тебе честно сказала: я его люблю и всегда любила, понимаешь?
– Отвечай на мой вопрос! Он приезжал, и вы встречались?
И папа опять бьет кулаком по столу. Сахарница снова подпрыгивает, но теперь не просто переворачивается, а катится по столу и с грохотом падает на пол. Теперь кусочки сахара, недавно тщательно собранные мамой, лежат вперемешку с белыми фарфоровыми осколками, но никто не делает попытки их собрать. Подняв обе ладони, словно собираясь сдаваться, мама торопливо говорит:
– Не надо, Володя, не кричи так! Мы не встречались, я не обманываю.
– И что, он вдруг возник ниоткуда, и сразу возродилась старая любовь? Не верю!
– Они переехали в Москву в восемьдесят девятом. У Дианы, я говорила, дядя в Ереване в КГБ крупной шишкой был, все знал. Он еще в восемьдесят восьмом сказал, что из Баку армянам надо уезжать. Родители Артура хотели с Москвой обменяться, но кто из Москвы в Баку поедет, когда там такое творится? Тогда покупать-продавать квартиры еще нельзя было, они решили все делать фиктивным браком. Диана с Артуром развелись, она фиктивно за азербайджанца вышла, чтобы бакинскую квартиру ему продать, а Артуру за эти деньги тоже фиктивным браком купили квартиру в Москве. Квартира хорошая, три комнаты, и вещи они из Баку почти все вывезли, так что жили нормально. Решили, что Артур не сразу с фиктивной женой развод оформит – заподозрили бы, квартиру могли отобрать, – поэтому они с Дианой три года незарегистрированные жили. Потом вдруг, уже не знаю как, мать Дианы через родственников нашла ей мужа-американца. Он увез ее с дочкой в Штаты, и теперь Артур в квартире один – отец в девяностом от сердца умер, мать его, тетя Милена, в Ереване у дочери живет. Ну и теперь… мы хотим быть вместе, понимаешь?
Они молчат, и мне становится скучно. Я забираюсь под стол и играю с белыми кусочками сахара, валяющимися вперемешку с осколками разбитой сахарницы.
– Понимаю, – говорит папы таким непохожим голосом, что мне кажется, будто к нам на кухню пришел чужой дядя. – Жена бросила, и у него вспыхнула старая любовь. Ладно, пусть тебя это устраивает, но дети! Ты подумала о детях, Аида?
– Я все им потом объясню, они к Артуру нормально отнеслись.
– Так что, он уже, значит, видел детей?
– Мы в зоопарк с ним на его машине ездили, они целый день вместе гуляли.
– А мне ты сказала, что вы ездили в зоопарк на такси. Так твой Артур, значит, таксистом работает?
– Да ну, Володя, ты скажешь! У Артура свой бизнес, он может десять таких такси купить.
Папа в третий раз бьет кулаком по столу, стол трещит, и по полу катятся два винтика. Он кричит так, что у меня на минуту даже в ушах закладывает.
– Детей я не отдам! Даже если тебе их суд присудит – лучше убью вас обоих с твоим Артуром, в тюрьму сяду, но не отдам!
– Володя, не кричи так, пожалуйста, дай, я скажу.
– Я сказал! Попробуешь их забрать – обращусь в суд. Детей ты не получишь, ты сама решила уйти, я тебя не гнал. Сука, б….! Пусть только твой Артур попробует протянуть свои лапы к моим детям!
Он начинает бегать по кухне. Мама вскакивает и тоже начинает кричать:
– Ты меня достал, понимаешь, достал! Я не хотела тебе говорить, но ты сам меня достал! Если хочешь знать, Мишка не твой сын, а Артура, понимаешь?
Папа, перестав бегать, замирает на месте, потом говорит так, будто у него болит горло:
– Врешь!
– Зачем мне врать? Я говорила, Артур приезжал, когда мы с тобой расписались. Ты тогда уехал на неделю в Минск, тебя на какое-то совещание послали, помнишь? Поэтому я точно знала, что ребенок от Артура. Позвонила ему, но он приказал молчать – не хотел, чтобы его родители и Диана узнали, понимаешь? Накричал на меня: «Ты от меня уехала, уйти ко мне от мужа не захотела, теперь раз живешь с ним, то и живи. Рожай или аборт делай, а я разводиться с женой не буду. Но лучше всего молчи и не порти жизнь себе и другим». Я и жила, и молчала, дочку тебе родила. Кто знал, что все так изменится? Союз развалился, у вас на заводе уже третий месяц зарплату ширпотребом выдают, я один термос на масло обменяла, другой на сахар, а дальше что? Кроме твоего плова дома есть нечего, хорошо, рис с осени остался, и в банке еще кишмиш есть, а то вообще бы голодали. А у Артура свой бизнес, он все достанет и детей лучше тебя обеспечит.
– Да, конечно, – говорит папа хриплым шепотом, – жена уехала, и он вдруг о тебе вспомнил. Обеспечить решил!
– Ну и что? Я сама виновата, если б я тогда его тетю не послушала, не уехала бы, он на мне бы женился.
– Это он тебе так напел? И ты поверила? Знаешь, когда ты послушалась его тетю, ты была умнее.
Мама всхлипывает.
– Что же делать, Володя? Я всегда его любила, понимаешь? Я только потом это поняла. А теперь… теперь он хочет сам воспитывать сына, обещает любить мою дочку, как свою, а я… я опять жду от него ребенка. Прости, Володя.