Мелкий снег (Снежный пейзаж)
Шрифт:
Кириленки, в том числе и Катерина с матушкой, с аппетитом поглощали не только еду, но не отказывались и от хмельного.
В девять часов Таэко стала прощаться, но хозяева ни за что не хотели её отпускать. Кто-то принёс карты, и всё сели играть. В одиннадцатом часу снова подали закуски. Таэко не могла даже смотреть на еду, но хозяева с видимым удовольствием наполняли свои тарелки и стопки. Причём пили они как-то по-особенному, одним махом опрокидывая в себя содержимое стопок. «Иначе не получишь полного удовольствия», — объяснили Кириленки.
Блюда, которыми угощали Таэко, не произвели на неё особого впечатления, за исключением разве что супа с клёцками, который чем-то напоминал китайский «ван-тан» или итальянский «равиоли».
Завершая
— Они просили меня в следующий раз непременно прийти с зятем и сёстрами. Может быть, сходила к ним как-нибудь?
Катерина в то время была увлечена работой над куклой, изображающей молодую девушку со старинной причёской «юйвата», [25] одетую в нарядное кимоно с длинными развевающимися рукавами и держащую в руке дощечку для игры в волан. Таэко позировала ей, и если Катерина не заставала её в студии, то приезжала к ней домой в Асию.
25
«…Старинная причёска "юйвата"…»— одна из разновидностей традиционной женской причёски. Волосы высоко зачёсаны в сложный узел и перевязаны полоской ткани. Эта причёска, которую носили главным образом молодые девушки, вошла в моду в нач. XVII в. и была широко распространена ещё в начале XX в. В настоящее время при исполнении традиционных танцев или на свадьбе её, как правило, заменяет парик, если невеста одета по-японски.
Постепенно Катерина познакомилась со всеми домочадцами Таэко. Увидев Катерину мельком несколько раз, Тэйноскэ сказал как-то, что таким, как она, место не в Японии, а где-нибудь в Голливуде. Он был явно несправедлив, приписывая Катерине, свойственную янки бесцеремонность. Напротив, по натуре мягкая и доброжелательная, она легко сходилась с японскими женщинами.
Однажды, в День основания Империи, [26] Катерина появилась у ворот дома в Асии вместе с братом. Как объяснила Катерина, они направлялись к водопаду Кодза и по пути решили заглянуть к ним. В дом Кириленки заходить не стали, а прошли через сад на террасу, где выпили по коктейлю и с полчаса побеседовали с Тэйноскэ.
26
День основания Империи— Одним из главных государственных праздников Японии до её капитуляции во второй мировой войне считался день 11 февраля, когда согласно официально узаконенной доктрине первый «небесный государь», император Дзимму, потомок богини Солнца Аматэрасу, сошёл с неба на землю, чтобы основать Японскую империю. Произошло это якобы ровно за 660 лет до н. э. После окончания второй мировой войны этот праздник был отменён, поскольку, подчёркивая культ императора, символизировал реакционную сущность японского государства, однако в 70-х годах, несмотря на протесты демократической общественности, снова был восстановлен под несколько изменённым названием — «День основания государства».
— Ну что же, теперь нам осталось познакомиться с «бабусей», — шутливо заметил Тэйноскэ, проводив гостей.
— В самом деле, — отозвалась Сатико. — Правда, после рассказов Кой-сан у меня такое чувство, будто я давно уже с ней знакома.
17
Поначалу Тэйноскэ и Сатико не восприняли всерьёз идею визита к Кириленкам. Однако рассказы Таэко чем дальше, тем больше разжигали их любопытство, да и отвечать отказом на всё новые и новые приглашения русского семейства становилось неудобно. Наконец в один из мартовских дней, когда, несмотря на приход весны, всё ещё держится прохладная погода, они отправились в гости
В нескольких кварталах от станции «Сюкугава» выстроившиеся вдоль дороги особняки уступили место рисовым полям, за которыми виднелся густо поросший соснами холм. У подножия этого холма, в окружении нескольких скромных построек европейского типа, стоял дом Кириленок. Он был самым маленьким из всех, но, пожалуй, и самым красивым, точь-в-точь как на картинке из какой-нибудь книги сказок.
Катерина встретила гостей у входа и провела их в дальнюю из двух смежных комнат первого этажа. Здесь было так тесно, что, когда всё четверо уселись вокруг чугунной печурки — гости на диване и в единственном кресле, а хозяйка на венском стуле, — они не могли пошевельнуться, не рискуя задеть трубу дымохода или что-нибудь на столике поблизости.
Наверху, судя по всему, были спальные комнаты, а внизу, помимо двух комнат, имелась ещё крохотная кухонька. Соседняя комната, не более просторная, чем та, где сейчас находились гости, по-видимому, служила столовой. Тэйноскэ пытался представить себе, как они вшестером сумеют поместиться за столом.
Очевидно, Катерина была дома одна. Где же брат? Где знаменитая «бабуся»? Тэйноскэ знал, что у европейцев принято ужинать позже, чем у японцев. Быть может, они совершили оплошность, не уточнив, к какому часу их ждут, и пришли слишком рано? Но даже когда за окнами сгустились сумерки, в доме было по-прежнему тихо и ничто не указывало на приближение ужина.
— Взгляните, пожалуйста, моя первая работа… — Катерина протянула руку к треугольной этажерке, на которой стояла фигурка девочки-танцовщицы.
— Неужели вы сами смастерили эту куколку?
— Да. Разумеется, Таэко-сан тщательно руководила мною.
— Обратите внимание на пояс, — сказала Таэко зятю. — Не думайте, что этот узор подсказала Катерине я. Она сама его придумала и сама раскрасила материю.
На тёмной ткани пояса со свободно свисавшими концами были изображены фигурки японских шахмат сёги. Эту идею Катерина, скорее всего, позаимствовала у брата.
— Посмотрите, пожалуйста. — Катерина достала, альбом с шанхайскими фотографиями. — Это мой бывший муж. А это — моя дочь.
— Прелестная девочка. И похожа на вас.
— Вы так считаете?
— Да, конечно, она вылитый ваш портрет. Должно быть, вы очень тоскуете по ней.
— Моя дочь в Англии, и я лишена возможности её видеть. Что делать…
— А вы знаете, где именно в Англии она живёт? Вы смогли бы её разыскать, если бы поехали туда?
— Не знаю. Но мне хочется её увидеть. Может быть, я поеду повидаться с ней.
Катерина говорила без всякой аффектации, совершенно спокойным тоном.
Тем временем Тэйноскэ и Сатико заметно проголодались. Они тайком посматривали на часы и обменивались недоуменными взглядами. Воспользовавшись наступившей в разговоре паузой, Тэйноскэ спросил:
— А что ваш брат? Он сегодня задерживается?
— Мой брат всегда приходит поздно.
— А ваша матушка?
— Она уехала в Кобэ за покупками.
— А-а, вот оно что…
Вероятно, «бабуся» отправилась за съестными припасами, но, когда часы пробили семь, а её всё ещё не было, супруги начали теряться в догадках. Таэко, уговорившая сестру и зятя пойти с ней в гости, невольно чувствовала себя виноватой и уже не таясь поглядывала на пустой обеденный стол в соседней комнате. Катерина же, казалось, ничего не замечала. Она то и дело поднималась, чтобы подсыпать угля в печурку, до того крохотную, что топливо сгорало в ней почти мгновенно. Гости старательно искали всё новые и новые темы для разговора — молчание только усугубляло ощущение голода. Однако, несмотря на всё их старания, в беседе всё чаще наступали заминки, и тогда им ничего не оставалось, как прислушиваться к гудению огня в печурке.