Мелькнул чулок
Шрифт:
Быстро, как кошка, Кристин свернула полотенце, подложила его под голову матери и, сбросив халат, вытерла кровяные пятна. К счастью, на кафеле не осталось следов. Плетеный коврик под столом не был забрызган.
Кристин поковыляла в кухню и вернулась с тряпками и губкой. Подстелив халат под Элтею, она тщательно промыла пол. Потом подставила статуэтку под льющуюся из крана воду, проделала то же с гарротой, на которой было несколько пятен, и возвратилась в гостиную, наполнявшуюся запахом крови и экскрементов.
Кристин знала –
Телефонный звонок заставил Кристин вздрогнуть от неожиданности. Она стояла, прислушиваясь. Телефон прозвонил шесть раз, восемь, десять. Это, конечно, Дэймон. Возможно, решил, что она в саду, и дает ей время услышать звонок и подойти.
Но Кристин не могла ответить. Она взглянула на кухонные часы. Четверть одиннадцатого. Дэймон может изменить свои планы и отправиться домой.
Кристин выглянула из окна. Слава богу, Элтея приехала одна.
… Трахалась с собственным отцом…
Заставляя себя сосредоточиться, Кристин пошарила в сумочке, лежавшей на полу, и вытащила ключи от машины. Кроме них в сумке было еще и портмоне. Внутри, за пластиковым окошечком, вставлены водительские права: «Миссис Ральф Сондерборг, Калифорния 92263, Палм-Спрингс, Сомерсет Драйв, 1818».
Значит, она все это время жила рядом. Возможно, очень давно. Интересно, кто этот Ральф Сондерборг?
Теперь все стало ясно. Не будь снимка в «Таймс», Элтея, наверное, никогда не узнала бы о существовании Кристин, тем более в качестве секретаря Дэймона Риса. Но фото дало ей в руки оружие, и она использовала его, выбрав, как ей показалось, подходящий момент – перед присуждением «Оскаров».
Но Элтея знала не все. Ее убийственное признание поразило дочь, словно обоюдоострый меч.
Кристин была беременна.
Но тут боль в ноге снова пронзила Кристин, превратилась в тошнотворную волну, туманившую мозг. Кристин едва не теряла сознание. Но ей так много нужно еще сделать!
Не одеваясь, она набрала номер справочного бюро и узнала номер телефона миссис Сондерборг. Потом позвонила к ней домой. Ответил резкий женский голос. Англичанка. Возможно, валлийка.
– Дом Сондерборгов.
– Могу я поговорить с миссис Сондерборг?
– Она уехала за покупками. Передать что-нибудь?
– Нет, ничего срочного. Когда, по-вашему, можно будет ее застать?
– Она будет дома во второй половине дня, мэм. Сегодня день бриджа.
– Большое спасибо. Позвоню позже.
– До свиданья, мэм.
Кристин медленно, глубоко дышала. Значит, дома не знают, куда направилась Элтея. Что ж, естественно, учитывая, что она задумала.
Боль в ноге усилилась. Придется поехать к врачу. Но этим она займется позднее.
На секунду она прислонилась к столу, закрыв глаза, пытаясь прояснить мозг. Каким-то шестым чувством Кристин понимала – все погибло. Но ее сознание сопротивлялось, Кристин исступленно хотела верить – если действовать быстро и точно, положение еще можно спасти.
Наконец она открыла глаза. Тело Элтеи казалось мерзкой вонючей грудой под пластиковой занавеской.
Кристин проковыляла в спальню, быстро надела джинсы и майку, вернулась, чтобы вытащить ключи от машины из сумочки Элтеи, и выскользнула на улицу, собираясь поставить автомобиль в гараж.
Глава LI
Было поздно. Контора давно опустела. Фрэнк Маккенна сидел за столом, глядя на страницу «Таймс» со статьей и фотомонтажом, посвященными карьере Энни. Она лежала в ящике вот уже целую неделю, и Фрэнк не находил в себе мужества выбросить ее. Он так давно не видел Энни. И все же снимки, сделанные в те годы, когда Фрэнк не знал ее, снова и снова напоминали о том, что произошло между ними. Каждый раз при взгляде на нее муки с новой силой терзали сердце.
«Энни в семь лет, на коленях у отца…» Фрэнк видел фотографию Гарри Хэвиленда, которая стояла в комнате Энни в доме Дэймона. Впервые этот снимок Фрэнк увидел в тот памятный день, когда они любили друг друга после занятий гимнастикой в тренажерном зале.
Энни так мало говорила об отце – он, кажется, был адвокатом – но всегда с обожанием, потрясавшим Фрэнка. На снимке она еще была невинным ребенком с пытливыми озорными глазами. Однако уже тогда в них было заметно странное сияние, которое позже принесло ей такую огромную славу. Было что-то неповторимое в облике Энни, какая-то внутренняя озаренность, свет которой отражался в каждой черте ее лица.
Когда они бывали вместе, глаза Энни глядели в глаза Фрэнка с таким доверием и страстью. Воспоминания рвали душу.
«Энни в шестнадцать…»
Как она соблазнительна в темном скромном купальнике. Уже тогда ее тело, правда, немного полнее, чем теперь, обладало особенной хрупкостью, которой он так восхищался, особенно когда она так щедро предложила ему себя.
Руки Фрэнка сжались в кулаки. Снимки, словно магниты, притягивали к себе глаза. Он решил выбросить газету, потому что боль становилась все более нестерпимой, и вынести это было невозможно.
Но он снова глянул на фотографии.
«Энни в пробе на роль в фильме «Трое в одном» за два года до получения роли в «Полночном часе».
Этот снимок привлек особенное внимание Фрэнка. В нем было что-то странное и притягательное. Естественно, здесь Энни снята до того, как начала заниматься у Роя Дирена, стала настоящей актрисой и взяла Голливуд штурмом…
Да, это было похоже на забытое изображение знакомого лица, словно прошел целый век, прежде чем увидел его снова. Однако фото сделано всего пять лет назад. Почему она здесь совсем другая?