Мелькнул чулок
Шрифт:
Мысли Дэймона вернулись к отрезку, который вобрал в себя все прошедшие годы. Внезапно он показался Рису таким огромным!
Элтея убита, после стольких лет! Разве не кроется в этом какая-то поэтическая справедливость? Убита неведомым незнакомцем… Элтея – гибкий маленький дьяволенок, так забавлявший Дэймона во времена молодости, когда он с трудом добивался постановки первых своих пьес. Две невероятности, сомкнувшиеся в параболы, охватывающей двадцать пять лет…
Элтея мертва.
Неприятная тяжесть сковала усталые ноги Дэймона при мысли о чувственном теле, которое знал когда-то,
Дэймон снова взглянул в глаза на снимке. Нужно было слишком хорошо знать ее, чтобы различить призывный блеск за маской честной прямоты.
Как искушали Дэймона эти глаза во время свиданий с Элтеей! Голодные, хищные, они словно магнитом притягивали взгляд, прежде чем медленно опуститься вниз, к его паху.
И он видел в них жажду убийства, маячившую за сексуальной истомой, один раз, всего один раз. В этот день Дэймон сказал, что между ними все кончено. И вдруг он понял, что в действительности Элтея мечтала выйти за него замуж; когда рассмеялся ей в лицо, она едва его не убила; сильные руки превращали в оружие самые, казалось, не подходящие для этой цели предметы.
Дэймон понял это в тот день и испугался. Он твердо решил расстаться с ней. Пусть кто-нибудь другой станет ее жертвой.
Но произошла еще одна встреча, позже, когда она уже была замужем. Они случайно увиделись и провели в номере мотеля остаток дня. Элтея вела себя так, словно все обиды забыты и она счастлива вновь его видеть…
Дэймон устало потер лоб. Память подсказывала, что во время последнего свидания случилось что-то крайне неприятное. Но что? Прошло слишком много времени. К тому же он, возможно, был тогда пьян.
Он оставил все попытки вспомнить прошлое, но мерзкое ощущение не проходило. Дэймон думал о том, как яростно Элтея, должно быть, боролась с преступником за свою жизнь, но сильная воля была сломлена, задавлена убийцей, равнодушным к ее чарам и порокам… Да почиет в мире…
Элтея для Дэймона – больше чем воспоминание о давно прошедшей юности… В разные периоды жизни он снова и снова вспоминал о ней… Он придал ее черты некоторым своим персонажам, и прежде всего, конечно, Лайне.
«Ну же! Тебе ведь жарко, правда?»
Да, она заслуживала от Дэймона хотя бы маленькой эпитафии.
Дэймон одним глотком прикончил кофе и налил в чашку чистого бренди. Чувствовал он себя ужасно.
Если бы только Марго была здесь! По телефону она сказала, что повредила ногу в тренажерном зале и, возможно, еще будет хромать, когда вернется. По голосу было понятно, что она едва сдерживает слезы.
Ее тонкие, длинные пальчики на ногах… Он целовал их сотни раз, восхищаясь хрупкой красотой. Такая близкая, такая юная…
Дэймон снова взглянул на газетную страницу. Элтея смотрела прямо на него: пристальный взгляд, высокие скулы, светлые брови, губы сердечком.
В ней не было ни капли искренности. Кто знает, скольких она обманывала, предавала, ранила, скольким причиняла зло!
И вот теперь этот лживый голосок замолк навеки.
Наверное, ее нелегко было прикончить. Никогда она не сдалась бы по доброй воле, слишком велики были злоба, ярость, жажда жить. Должно быть, боролась до конца.
Погруженный в раздумья, Дэймон огляделся и понял, что, словно лунатик, успел перейти в гостиную, не выпуская из рук газету и чашку с бренди.
Его насторожил какой-то странный запах, Дэймон принюхался. В комнате сильно пахло мастикой и чем-то дезинфицирующим. Придется расспросить Кончиту, в чем дело. Вчера он был так пьян, что не почувствовал запаха. Или почувствовал? Он не мог вспомнить.
Он осмотрел гостиную. Все как обычно. Но почему ему вновь не по себе?
Дэймон остановился на пороге комнаты Марго. Постель была аккуратно застелена. В ней давно не спали. До своего внезапного отъезда Марго проводила время в двуспальной кровати Дэймона.
Он вошел, уронил газету на маленький письменный стол, направился к шкафу и, открыв дверцу, медленно, тоскующе провел рукой по платьям, блузкам и юбкам, издававшим свежий, нежный запах, присущий одной Марго. Повинуясь неясному импульсу, выдвинул ящик, взглянул на тщательно сложенную стопку разноцветных трусиков. Какие красивые – каждая пара словно носит отпечаток юного любимого тела.
Дэймон подумал о ничем не омраченной, чистой жизни Марго, полной здоровья, энергии, и о мрачно-зловещей жизни Элтеи.
Если бы только Марго была здесь!
Дэймон ощущал такую пустоту внутри! Блеск чулок, лежащих под трусиками, на миг привлек его внимание. Дэймон не помнил, когда в последний раз видел Марго в чулках. Для этого она была слишком закалена и хорошо сложена.
Дэймон рассеянно сдвинул трусики, чтобы достать почти прозрачные чулки Марго. И тут пальцы коснулись чего-то твердого. Заинтересовавшись, он вгляделся пристальнее и увидел школьную тетрадку.
Дневник Марго? Или расходная книга? Дэймон почувствовал себя виноватым, потому что невольно вмешался в личную жизнь любовницы, и начал медленно складывать чулки и трусики, но вдруг на него словно что-то нашло; откинув белье в сторону, он схватил тетрадку, хотя внутренний голос предостерегал его: остановись, это – опасный путь. В классических трагедиях и драмах стареющий любовник, охваченный безумием, стремится узнать тайны юной возлюбленной. Но ничто уже не могло удержать его, словно с гор шла лавина, которую невозможно остановить.
Дэймон подошел к кровати, намереваясь сесть, но пошатнулся – бессонница и выпитое виски давали себя знать. Тетрадь упала на пол и раскрылась. Из нее выпала маленькая фотография. Дэймон встал на четвереньки, недоуменно рассматривая пожелтевший снимок.
Долгое время он не двигался: шестеренки в мозгу вращались, словно заржавленные, мысли путались от спиртного и усталости. Но он продолжал напряженно думать, глядя в собственное, только гораздо более молодое лицо… каким оно было двадцать пять лет назад. Курчавые волосы, жидкая бородка, блестящие глаза. Он был пьян даже тогда, это заметно, но полон надежд, уверенности и юношеской бесшабашности… И он смотрел на Элтею, молодую красавицу с роскошными волосами, и хотя – по глазам было заметно – не совсем трезвую, но тем не менее гораздо лучше умеющую держать себя в руках, такую осторожную и хитрую…