Мелодии весны
Шрифт:
Рона снова обворожительно улыбнулась, обняла мужа за шею и с иронией спросила:
– Ты меня ревнуешь к Домне, дорогой?
Он тоже обнял супругу и с улыбкой спросил, но она прочитала в его глазах еле уловимую тревогу:
– Глупости. Подумай сама, как я могу тебя ревновать к Домне? Эта старая дева заболела шизофренией, у неё развилась мужебоязнь. Я помню, как много раз повторяла о брезгливом отношении к грязным мужским носкам. Помнишь, она говорила, что как только подумает, что ей придется стирать грязные потные мужские носки, так у неё пропадает всякое желание не только выходить замуж, но даже серьёзные знакомства заводить.
– Я не думала, что ты такой циник, – сказала она, читая письмо. Иван Алексеевич заметил, как
Он вдруг натужно рассмеялся, смеялся долго, в промежутке между приступами смеха с трудом говорил:
– Вот это да… старая дева… брезгливая Домна… родила… родила прямо в дендрарии… ха-ха-ха…
Он неожиданно умолк и серьёзно, но с тревогой в голосе спросил:
– Она не написала, от кого у неё ребёночек?
Рона с прежней обворожительной улыбкой обвила его шею пухлыми короткими цепкими пальчиками и ядовитой коброй злобно прошипела:
– Помнишь, ты говорил мне, что сам постирал свои носки?
– Помню, но причем тут дендрарий? То есть брезгливая Домна, я хотел сказать.
– Вспомни, где я тогда была. В медсанчасти со сломанной рукой, не так ли?
Иван Алексеевич растерянно отвечал вопросом на вопрос:
– Что ты имеешь в виду?
– Не догадываешься, дамский угодничек? Что тогда делала Домна?
– Тебя навещала в стационаре.
– Чем она занималась в промежутке между посещениями больницы?
– Готовила, стирала, убирала, для тебя же, кстати, ужин и обед готовила и тебе приносила.
– Чем ты занимался в это время? Газетки почитывал про воров-министров и носки свои постирывал?
– Дорогая моя жёнушка, признаюсь тебе, мои носки стирала Домна.
– Домна? Странно, она брезгливо относилась к грязным чужим носкам и вдруг сама себе изменила. Ты не скажешь, что с нею случилось, почему в ней такие перемены произошли?
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, кроме того, что она неспроста вдруг постирала твои носки.
– Ты не справедлива. На что ты намекаешь, милая?
– Я не намекаю, я вычитаю. Промежуток времени между днём родов у Домны и днём, когда она постирала тебе грязные носки, составил восемь с половиной месяцев. Не правда ли, от брезгливого отношения к грязным мужским носкам тоже может быть польза?
– Вот видишь, восемь с половиной, а не девять месяцев, сама же ты это сказала.
Фыркнув, Рона Артёмовна встала с колен мужа на ноги и направилась к кухне, но посреди комнаты остановилась, услышав голос Ивана Алексеевича:
– Скажи, хорошая моя, сорок лет назад ты действительно легла в больницу накануне свадьбы на один день с воспалением придатков? Но за один день их не вылечивают.
– Что? – спросила она, повернувшись лицом к мужу, но вопрос повис в воздухе: на похолодевшую Рону Артёмовну смотрел огромный жирный заголовок: «Вор должен сидеть в тюрьме». Она почувствовала вдруг себя побитой кошкой, укравшей чужую рыбу.
Валерий Бокарёв
Бокарёв Валерий Павлович – член Московской городской организации Союза писателей России, поэт, лауреат конкурса имени Анны Ахматовой (2014 год); победитель Международного конкурса «Национальная литературная премия “Золотое перо Руси” 2021» с присвоением звания «ЗОЛОТОЕ ПЕРО РУСИ».
Автор
Валерий Павлович является выпускником химического факультета МГУ, доктором технических наук, профессором МФТИ, учёным физико-химиком, автором более двухсот научных статей и патентов, одной монографии и двух учебных пособий.
«Мне небо говорит, что скоро будет лето…»
«Снег летит, белит аллеи…»
Ива
Кучевые облака
«Весною все озёра синие…»