Мелодия Бесконечности. Первый аккорд
Шрифт:
И кульминацией потрясений в тот день стали занятия в спортивном зале:
– Курс, стройся! Добрый день, леди и джентльмены! Разрешите представить вам нового преподавателя - господина Джаньянта Кхана. Он теперь будет вести у вас занятия и факультатив по самообороне.
Перед ними стоял ни кто иной, как Джон собственной персоной - его волосы были собраны в хвост, а в выборе спортивного костюма он остался неизменно верен кроваво-алым оттенкам.
– Добрый день курс!
– поздоровался Джон - Как, говорится , в здоровом теле - здоровый
Маргарита закашляла от неожиданности и, на всякий случай, протёрла кулачками глаза, как это делают маленькие дети.
– Марго, ты челюсть-то подбери, а то уж как-то неприлично, - Дэни дёрнула её за рукав, - Ну, как - ведь удался нежданчик? Мне удалось убедить тётю Джульетту, что он - родственник самого Салман Кхана, основателя Академии Кхана, и ему необходима наша поддержка.
– Не то слово - у меня до сих пор мурашки по коже, - вздохнула Маргарита, - Ну, удружила, так удружила, подруга. Я даже не знаю, как мне теперь себя вести. Но - за Джона, я, конечно, рада. Спасибо, дорогая, что помогла ему, и тётушке передай мою самую искреннюю благодарность.
– Да не за что, - улыбнулась блондинка, - Да, Джон со своими тараканами в голове, но у кого их нет, а тебя я знаю с детства - если ты ему доверяешь, то и мы будем доверять.
– -Кровь и слезы
В раздираемой межклановыми войнами Японии восемнадцатого века выживать было крайне тяжело, а у наемников работы всегда было в достатке.
Их было четверо - самых молодых и самых удачливых из них, связанных не просто нерушимыми клятвами, а теми искренними чувствами, что испытывали друг к другу, готовые снять с себя кожу друг ради друга, если потребуется, в случае, когда не останется уже и последней рубашки.
Один был высок, худощав и бледен, с косой густых черных волос, отливавших лиловым оттенком на солнце, и стальным блеском узких глаз - ловкий, быстрый, бесшумный и смертоносный.
Второй чаще играл роль странствующего монаха, был нескладен и долговяз, с непривычными темно-рыжими волосами и зелеными глазами необыкновенно чистого оттенка.
Но ещё более удивительными были глаза одной из двух девушек - небесно-голубые, что ярко выделялись на фоне светлой кожи лица в обрамлении остриженных до плеч угольно-черных волос. Это был как раз случай опасной красоты, знающей множество приёмов умерщвления - от легких и безболезненных, до страшных и мучительных, с одинаковым успехом и легкостью использовавшей и яд, и кинжал, и маленькие сюрюкены и дротики или губительную силу отточенного лезвия катаны.
Четвертая - тоже девушка - маленькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными темно-каштановыми волосами и большими карими глазами, более преуспевшая в науке врачевания, чем убийства, не раз спасавшая жизни друзей при помощи своих знаний и мастерства.
Их звали Юто, Ори, Акеми и Марико...
...Она рубила направо и налево, оставляя за собой изуродованные трупы. Иногда вытирала с лица чью - то кровь и снова сеяла смерть коротким мечом. Её
Вдруг краем глаза Акеми заметила мелькнувший в толпе неподалёку жёлтый плащ и вскрикнула:
– Ори! НЕТ!
У неё шумело в ушах, глаза застилала кровавая пелена, но она только ещё неистовее пробивалась к повозкам... На одной из них увозили Ори, раненного или мёртвого...
Где - то рядом всхлипнул Юто и упал с рассечённой грудью. Она даже не успела пробиться к нему - всё пространство между ними заполонили атакующие враги.
Девушка всё также размеренно рубила головы и конечности, вспарывала животы, рассекала вдоль и поперёк. Она уже почти ничего не видела и не понимала, но продолжала сражаться.
Последнее, что она услышала, был зов Мари, искавшей её - из последних сил попыталась ответить, но из горла вырвался только сип, ноги подкосились, и опустилась темнота и тишина.
Очнулась она от стука колёс и толчков на неровной дороге. Её везли в кибитке, очень грязной и вонючей, с голым полом и несколькими крюками. Из щелей не пробивалось ни лучика света, и поэтому решила, что стояла ночь.
Ещё плохо соображая, она попыталась освободиться и ощутила острую боль в левом боку. Руки и ноги были стянуты кожаными ремнями и привязаны к крюкам. Со стороны донёсся хриплый стон Юто.
"Значит он жив!"- обрадовалась Мико и тихонько позвала его. Не получив ответа, она изо всех сил дёрнула крюк, к которому были привязаны её руки, и вырвала его! Правда, освободившись, едва не потеряла сознание от боли.
Схватившись рукой за бок , она с удивлением нащупала рукоятку ножа. Выдернув его из раны и поднеся к глазам, она удивилась ещё больше.
"Это ведь нож Юто! Как он сюда попал?!..." и, спохватившись, разрезала ремни на ногах и те, что стягивали друга. Он на секунду пришёл в сознание, осмотрелся беспомощно и снова закрыл глаза.
На рассвете, проснувшись, она сначала занялась раной Юто, потом скинула кимоно и вдоволь наплескалась в ледяной воде, даже поймала нескольких рыбёшек.
Когда парень открыл глаза, она улыбнулась и сказала:
– Я поймала немного рыбы - тебе нужно поесть...
Пока он ел, Мико смотрела на воду, сидя спиной к нему. Ни один из них за всё время не проронил ни слова.
Наконец, девушка повернулась к нему и попросила
– Юто... Сыграй мне...
Он достал флейту и заиграл тихую и грустную мелодию - Акеми подпевала ему, но внезапно заплакала и отвернулась...
– Что-то не так , Ми?
Она резко повернулась и огрызнулась:
– Всё не так, с тех пор, как мы ввязались в эту свару!
Флегматичный и, как всегда, спокойный юноша спросил, пожёвывая травинку:
– Ты знаешь, что нужно делать? Или куда нам отправляться? Не грусти, а лучше придумай что-нибудь!
– Я уже ничего не знаю! Сначала нужно найти Мари и Ори! Но, куда идти? Где мы вообще? Ты говори, ты же ветер! Такой умный, тогда скажи, в какую сторону идти?! На север? На юг? На запад? На восток? Или придумаем пятую сторону?