Мелодия Бесконечности
Шрифт:
Потом появились те, кого следовало ожидать:
— Доктор, прошу прощения, — в палату вошла медсестра, — Господа из полиции хотят поговорить.
— Да, Стелла, передай им, что я сейчас выйду, — устало произнёс Джек.
В коридоре его уже ожидали двое полицейских вместе с молодым шофёром, который сбил Маргариту:
— Извините, но, мне необходимо было знать, как прошла операция. Девушка оказалась на дороге так неожиданно. Я как я ни пытался, но, в такой ситуации, успеть затормозить было невозможно, но, поверьте, мне
— Разрешите представиться — капитан Уилсон, — протянул руку полисмен, тот, что был старше, как по возрасту, так и по званию, — Со мной сержант Ховард. Простите, что отвлекаем, доктор. У нас к Вам просьба — сообщите, когда девушка придет в себя и с ней можно будет побеседовать. Нашлись свидетели, которые утверждают, что её преследовали трое парней. По их показаниям составлены фотороботы — требуется опознание, судя, по всему, за ними много тёмных дел числится.
— Да, конечно. Я Вам позвоню, когда вы сможете поговорить с ней, — молодой хирург поспешил распрощаться с ними, всё ещё переваривая информацию.
— Благодарим за сотрудничество, доктор, — попрощался капитан.
Больших усилий стоило молодому хирургу пересказать услышанное друзьям, снова мысленно переживая эту нелепую трагедию:
— Вот такая история, — Джек закончил рассказывать то, что ему удалось узнать от полицейских.
— Ох, ничего себе «в магазинчик сбегала», — тяжело вздохнула Даниэлла.
Джон вскочил со стула:
— Чёрт, ну почему меня там не было?! Если бы я только знал, — от злости на собственное бессилие, он так стукнул кулаком по стене, что мышцы свело от боли, — Эти подонки уже мертвы! Только они ещё не знают об этом.
— Сядь и успокойся! — рявкнул Джек, — Думаешь, я не хочу вот тем самым скальпелем, которым только что оперировал, снять с них кожу себе на новый чемодан? И кто им подпишет смертный приговор? Ты, что ли? И уподобишься этим уродам? Считаешь, Маргарита одобрила бы это? Не знаю, как там у вас решают проблемы, но мы оставим это дело полиции. Я не позволю тебе вершить самосуд.
Молодой хирург подошёл к шкафчику и достал бутылку виски:
— Налить? — предложил он кивком Джону.
Тот так же кивнул в ответ.
— Если она умрёт, то и все девять кругов Ада меня не остановят, — Джон залпом осушил бокал.
— Или ты замолчишь сейчас же, или отправишься домой. Понял? — не выдержал Джек.
Дня выписки все ожидали с волнением, но когда друзья увидели Маргариту, то мурашки пробежали по телу: девушка была бледна, очень худа, голова была перебинтована. Но, даже такая, она оставалась для них близким и родным созданием…
Джон и Даниэлла помогли Маргарите приподняться и принять более удобное положение.
Она смотрела по сторонам во все глаза, и в этих глазах можно было прочесть безграничную боль и тоску — до того девушка была напугана, как маленький ребенок, потерявшийся в огромном городе, и не знающий в какую сторону и шаг ступить без подсказки взрослых. Все эти люди, что сейчас смотрели на неё, смущали и пугали её:
— Кто я? Где я? Что со мной случилось? И почему столько людей? Что им нужно? Не надо много людей — я боюсь, — Маргарита захотела свернуться калачиком, но попытка, к её ужасу, не удалась, отразившись подлинной паникой на её лице, — О, нет! Ноги! Мои ноги! НЕТ!!! — девушка закричала от боли, пронзившей всю её насквозь, до головокружения и тошноты, и по её щекам потекли обильные слёзы.
— Так, друзья, я думаю, вам лучше выйти пока… — док обменялся взглядами с присутствующими.
— Но, Джек… — возмутились было ребята.
— Ладно, Джон, вы с Дэни можете остаться, остальным лучше вернуться домой, — он был непреклонен, здраво рассудив, что потрясений им на сегодня хватит.
— Почему? Господи, почему? За что? Что я такого сделала? В чём согрешила? Я не помню! Ничего не помню! Кто я? Ничего не помню… — кричала Маргарита в отчаянии, она была разбита.
Белокурая Даниэлла обняла подругу:
— Ничего, скоро ты всё вспомнишь, обязательно вспомнишь. А сейчас тебе не надо ни о чём беспокоиться. Ты среди друзей. Мы не дадим тебя обидеть.
— Мон ами…Друзья… — Маргарита окинула их взглядом, в котором читалась растерянность и беспомощность.
— Разумеется, Марго, все мы — твои друзья, — мягко улыбнулся Джон, — Наша любовь и забота помогут тебе снова стать самой собой — теперь всё будет хорошо: теперь ты сможешь сосредоточиться на своём выздоровлении, и всегда рассчитывай на нашу поддержку.
— Можешь пошевелить пальцами ноги? — Джек осматривал и ощупывал её ноги, — Давай, девочка, прикажи своему мозгу, чтобы он приказал твоей ноге, чтобы она приказала твоим пальцам пошевелиться.
— Уи, я могу! У меня получилось! — лицо девушки заметно просветлело.
— Да-да, молодец, малышка! А теперь попробуй согнуть ногу! — попросил он.
— У-у, больно! НЕТ!!! Не могу — сильно болит! — она снова скривилась от боли.
Джек взял Маргариту на руки:
— Ну-ка, мадемуазель! Давай, девочка, держись — обхвати меня за шею. Мы отвезём тебя домой, где ты будешь в полной безопасности, окружена заботой и вниманием. Очень скоро к тебе вернётся память, и ты снова будешь ходить — это я обещаю! Ты ещё бегать у меня будешь!
Глаза девушки наполнились слезами:
— Вряд ли я смогу когда-нибудь отплатить вам за всё добро, что вы сделали для меня! Но я буду стараться изо всех сил.
Самое страшное уже позади, миновал, и начался длительный период адаптации — не только для самой Маргариты, но и для её близких. Ноги девушки всё ещё оставались парализованными, даже восстановление какой-либо чувствительности тяжело было спрогнозировать, и это стало испытанием не только для неё, но и для всех, кому она была небезразлична.