Мелодия моей любви
Шрифт:
– Что-то случилось? – тихо спросила Лида. – Может, я могу помочь?
– Случилось. Лизка умирает.
– Как – умирает?.. – растерянно пробормотала девушка. И с надеждой, а вдруг это ошибка и речь идет не о маленькой девочке, испуганно спросила: – Ты о ком говоришь?
Одинокий шорох, медленно кружась, упал на стол.
– С Лизой… плохо.
– С твоей сестренкой?
– Хватит переспрашивать! – поморщился Иван. – У меня что, была другая Лиза?
– Ванечка, что с ней? Что-то случилось?
– Болеет, очень тяжело.
– Ты никогда не говорил ничего!
– Сами внезапно узнали. В один день. Врагу не пожелаешь: мать повела в поликлинику здорового ребенка, а привезла назад чуть не при смерти. Звонит мне и воет: Лизка умрет!
– Ванечка, как это?!
– Откуда мне знать? Врачи ведь как «объясняют»? Ничего не поймешь! Да и не говорят толком! В карточке не разберешь, что написано. Единственное, что мы поняли, – у Лизки в сердце между какими-то перегородками отверстие. Или между желудочками перегородка?.. В сердце – дыра, понимаешь?
– И что теперь? – прошептала Лида.
– «Что теперь»! – возмущенно бросил Иван. – А ничего хорошего: срочная операция, иначе врачи никаких гарантий не дают.
– И где Лизочка сейчас?
– В НИИ педиатрии уже неделю лежит.
– Ванечка, а что за операция? Сложная? Очень опасная?
– Отверстие должны закрыть специальной заплаткой, вроде мелкой сетки, а она потом сама постепенно обрастает мышечной тканью.
– Лизе сердце будут разрезать?..
– Нет, как-то эту заплатку вводят, а она в сердце, как зонтик, должна раскрыться. Больше ничего не знаю.
Иван опустил голову.
– Слава богу, раз врачи советуют операцию, значит, есть надежда, – обреченно вздохнула Лида, робко коснулась длинной темной челки Ивана и с трепетом втянула легкий шорох цепочки на его шее.
Он склонил щеку к Лидиным пальцам.
Девушка замерла от страха: сейчас Ванечка вспомнит ее предательство, поднимет голову, отпрянет, и она никогда больше не услышит, как скользит по любимой руке тихий вечерний шорох.
– Бедная девочка, – тихо сказала Лида. И с жаром добавила: – Ванечка, если нужно кровь или там не знаю… стволовые клетки какие-нибудь, полностью на меня рассчитывай! Правда, я для Лизочки на все готова!
Иван молча, благодарно сжал Лидино запястье.
Девушка мучилась от счастья, замешенного на чувстве вины: страшно признаться, но, если бы не смертельная болезнь Лизы, они с Ванечкой не были бы вновь близки, как никогда.
Иван встал, обнял Лиду, скользнул рукой под футболку девушки.
…Они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу.
Лида покачивалась на теплых волнах ночных звуков и тихо улыбалась в темноте.
– Честно говоря, не ожидал, что ты сама предложишь помощь Лизке, – сказал вдруг Иван.
– Ой, Ванечка, как ты мог сомневаться! – укоризненно воскликнула Лида. – Конечно: все, что могу и не могу!
– Кровь, эти твои клетки стволовые – ничего не надо. Все препараты, лекарства в больнице есть.
– А что нужно? – с готовностью спросила девушка.
– Деньги на операцию: десять тысяч зеленых.
Лида похолодела.
– У меня сейчас ни копейки, все на запись клипа потратил, – пояснил Иван. – У матери тоже гроши какие-то на карточке. Этот гад, Лизкин папаша, сразу в кусты: пусть делают за счет государства, оно обязано!
– А разве детям делают платные операции? – упавшим голосом пробормотала Лида и осеклась.
– А то ты не знаешь нашу систему! «Да, конечно, операция полностью за счет средств федерального бюджета. Единственное но – на бесплатные операции довольно длинный лист ожидания», – передразнил Иван неведомого доктора. – Я его спрашиваю: «довольно длинный» – это что значит, сколько? В настоящий момент срок ожидания несколько месяцев, отвечает.
– Но за это время ребенок может умереть? – дрожащим голосом возмутилась Лида.
– А кого в нашей стране это волнует?! Главное, во всех институтах – мы обзвонили – тут же предлагают другой вариант: на коммерческой основе. Ржунемогу! Как тебе формулировка? «На коммерческой основе». Сказали бы прямо: бабки есть – живи! Нет – ничем не можем помочь, подыхай в очереди! И ласково дали бы бесплатный совет: обратитесь в общественные организации, в фонды, найдите спонсора.
У Ивана подрагивала щека.
– Лид, ты не думай, что я у тебя просто так деньги прошу: я все до копейки верну! Заработаю и верну! Просто очень срочно нужно, времени нет ждать.
Из вентиляционной решетки кометой вылетел клубок ночных стонов и метнулся Лиде в лицо. Девушка испуганно отдернула голову. Мучительные звуки резко взмыли и растворились в темном углу, оставив в воздухе тяжелый хвост.
Лида судорожно застегнула «молнию» халатика.
Провела языком по зазубринке пломбы, так что кожу начало саднить, и с ужасом, словно растратила чужие деньги и теперь пришел час расплаты, произнесла:
– Ваня, у меня сто рублей на карточке и больше – ничего…
– Слушай, ты месяц назад сорила деньгами, как Абрамович! Всякую хрень покупала: кресла, сковородки.
– Ваня, у меня были деньги, но я все-все потратила! Я же не знала, Ванечка!..
– Квартиру купила, обставила, – не слушал Иван.
– Ваня, Ваня, все в кредит, поверь!
– Слушай, возьми еще один кредит, на свое имя, а выплачивать буду я.
– Мне не дадут: два кредита отдаю, от зарплаты ничего не остается, – оправдывалась Лида.
Иван схватил девушку за руку и выкрикнул срывающимся голосом:
– А мне вообще отказали: нет постоянного места работы! Лида, займи у кого-нибудь! У тебя же продюсеры кругом! Суки, им десять тысяч зеленых – один раз в клубе погулять! А для Лизки это жизнь!