Мемнох-дьявол
Шрифт:
– Всех троих, – ответил я.
– Умные женщины, желающие внимать умным женщинам, – вот кто составляет ее аудиторию. Но в последнее время слушателей становилось все больше и больше – ее программы стали вызывать интерес у самых разных людей. Иначе и быть не могло. В та–ком деле нельзя добиться успеха, если обращаешься к представителям только одного пола. Поверь, я знаю и говорю сейчас не как ее отец, а как специалист по мар–кетингу и гений Уолл-стрит. А в этом ты тоже можешь не сомневаться. Она привлекает к себе внимание всех без исключения. Ах, если бы только у меня были эти последние два года, если бы я успел все организовать и профинансировать, прежде
– Ты неправильно воспринимаешь случившееся. Не стоит ни о чем жалеть. Если бы ты успел поставить ее дело на широкую ногу, то тем самым только скорее раскрыл бы себя и сделал скандал еще более громким.
– Нет. Чем прочнее стояла бы на ногах ее цер–ковь, тем меньшую опасность представила бы для нее любая шумиха. В том-то вся и хитрость. Дора слиш–ком уязвима именно потому, что масштабы ее дея–тельности невелики. И в этой ситуации любой скан–дал может обернуться катастрофой. – Роджер покачал головой. Чувствовалось, что он рассердился, но гнев и возбуждение сделали его образ значительно явствен–нее. – Я не имею права разрушать жизнь Доры!
Он содрогнулся и умолк. Потом вопросительно взглянул на меня.
– Что будет дальше, Лестат? Чем все это может закончиться?
– Доре придется самой бороться за существова–ние, – ответил я. – После того как станет известно о твоей смерти, ей понадобится вся ее вера, чтобы вы–нести все испытания и выжить.
– Да, ты прав. Получается, что и при жизни, и по–сле смерти я – самый страшный ее враг. А ее цер–ковь… Знаешь, Дора ходит буквально по лезвию ножа. Ведь она далеко не пуританка Она называет ерети–ком Винкена, но при этом даже не подозревает, на–сколько ее собственная тяга к плотским удовольстви–ям, свойственная всем современным молодым людям, близка к тому, о чем он писал.
– Понимаю. Но коль скоро речь зашла о Винкене, скажи, чего ты от меня ждешь? Его я тоже должен спасти? Что я должен сделать для Винкена?
– Она ведь по-своему гениальна, – продолжал Роджер, словно не услышав мой вопрос, – Именно имел в виду, называя ее ученым богословом. Она в совершенстве владеет греческим, латинским и древ–нееврейским. Ты только представь, скольких трудов ей это стоило, особенно если учесть, что в детстве она не проявляла выдающихся способностей к языкам.
– Да, ты прав. Хотя у нас все происходит несколь–ко по-другому и…
Я вдруг осекся на полуслове, потому что в голову мне пришла страшная мысль, весь ужас которой я смог осознать только сейчас
И эта мысль буквально лишила меня дара речи.
Слишком поздно! Слишком поздно сделать Род–жера бессмертным! Он уже мертв!
В течение всего нашего разговора во мне жила подспудная уверенность, что, стоит мне только захо–теть, и я смогу слушать его повествование еще очень и очень долго, смогу удержать его рядом с собой, не по–зволить ему уйти… И вдруг… Мне словно во всей пол–ноте открылась жестокая, беспощадная истина: я бе–седую с призраком! С мертвецом!
Когда до меня дошла вся нелепость ситуации, ко–гда я понял, что не в силах уже что-либо изменить, боль, разочарование, потрясение были столь сильны, что я едва не застонал, но сумел сдержаться, дабы дать возможность Роджеру продолжить рассказ.
– Что с тобой? – тем не менее спросил он.
– Ничего, я в порядке. Поговорим о Доре. Рас–скажи о ней подробнее, о том, что она говорит, что делает.
– Она говорит о том, что современная жизнь сует–на, скучна и бесцветна, о том, что люди нуждаются в каких-то священных символах веры. Она говорит, что преступность
– Ясно. Но в таком случае она не может хоть в малой степени не симпатизировать Винкену.
– И тем не менее… Видишь ли, в отличие от меня она никогда не воспринимала книги Винкена как не–кую последовательность образов.
– Понимаю.
– Кстати, книги Винкена совершенны не только по содержанию, но и во многих других отношениях. Ты только представь! Ведь он начал создавать их за четверть века до появления печатного станка Гуттенберга. И тем не менее ухитрился создать истинные шедевры: он был и писцом, и графиком, создавшим великолепные шрифты, и художником-миниатюрис–том. Его чудесные иллюстрации, изображающие обнаженных людей, веселящихся в раю, просто великолепны, а растительные орнаменты на каждой странице выполнены с непревзойденным мастер–ством. Он был един во всех лицах, в то время как в любом скриптории существовало совершенно четкое распределение обязанностей.
Раз уж мы заговорили о Винкене, позволь сказать тебе еще кое-что. Твои мысли сейчас заняты Дорой, но я все же хочу завершить разговор о его книгах. Ты Должен забрать их.
– Потрясающе! – мрачно произнес я.
– Поверь, они тебе непременно понравятся. А вот Дора, вполне вероятно, так никогда и не захочет взять их в руки и уж тем более не полюбит их. На сего–дняшний день в моем распоряжении двенадцать книг Винкена. Католик с берегов Рейна, не по своей воле в юности вступивший в бенедиктинский орден, он был влюблен в Бланш де Вайльд, жену своего брата. Тай–ный роман между Бланш и молодым монахом начал–ся с той поры, когда она заказала в скриптории не–сколько книг. У меня есть некоторое количество ее писем к даме по имени Элинор. Отдельные эпизоды в стихах тоже рассказывают об этой любви.
Самое печальное, что письма к Элинор, которые мне удалось раздобыть, написаны Бланш уже после смерти Винкена. Дело в том, что все послания, полу–ченные от Бланш, Элинор впоследствии передала не–кой Диане, а та, в свою очередь, – еще какой-то жен–щине. В результате уцелела лишь небольшая их часть. Из сохранившихся фрагментов можно сделать сле–дующий вывод. Любовники встречались в саду замка де Вайльдов – а не в монастырском, как я поначалу думал. Каким образом Винкену удавалось туда проникнуть, я точно не знаю, однако в некоторых пись–мах упоминается, что он украдкой уходил из монас–тыря и потайным путем пробирался в дом брата.
Все это действительно похоже на правду. Они до–жидались, пока Дэмиен уедет из замка, чтобы испол–нить какие-то свои обязанности. Ну, не знаю, чем там должны были заниматься в те годы графы или герцо–ги. Так вот, как только брат покидал замок, Винкен приходил туда и развлекался вместе с женщинами – они танцевали вокруг фонтана и занимались любо–вью, причем Винкен по очереди укладывал в постель, всех своих дам. Иногда они отмечали таким образом даже храмовые праздники. Обо всем этом свидетельствуют стихи и рисунки в книгах. Но… Однажды их поймали.