Мемнох-дьявол
Шрифт:
– Но что именно заставило тебя так изменить–ся? – спросил я. – Я имею в виду, что конкретно по–служило причиной столь разительной перемены? Убийство доставило тебе удовольствие?
– Нет. Ни в коем случае. Никакой радости, а уж тем более удовольствия я не испытывал. Успех, удача – да. Но только не удовольствие. Убийство лю–дей – это работа, причем очень грязная и отврати–тельная. Это для тебя убийство человека – развлече–ние. Но ведь сам ты не человек. Для меня важно было другое. Сам факт того, что такое возможно: просто подойти к проклятому сукину сыну и сделать то, чего он никак не ожидает, – отнять у него пистолет, а по–том хладнокровно, без колебаний пристрелить обоих. Мне кажется, последним чувством, которое они ис–пытали в своей жизни, было безграничное
– Просто они думали, что имеют дело с неопыт–ными юнцами.
– Они считали нас мечтателями и фантазерами, далекими от реальной жизни. А я и был таковым на самом деле. Всю дорогу до Нью-Йорка я размышлял о своей судьбе, о том, что меня ждет великое будущее, а неожиданно открывшаяся способность – способ–ность хладнокровно убить двоих людей – стала своего рода крещением, явлением и воплощением тая–щейся во мне силы.
– Ты хочешь сказать, что она была явлена тебе Богом?
– Нет. Судьбой и роком. Я уже говорил, что не испытывал никаких чувств к Богу. А тебе известно, что католическое учение гласит, что, если ты не ощуща–ешь в себе любви и беззаветной преданности Деве Марии, следует опасаться за твою душу. Так вот, ни любви, ни преданности Богоматери во мне не было, равно как и к любому другому божеству или святому. Именно поэтому меня до такой степени удивляет ре–лигиозность Доры, причем совершенно искренняя. Но о Доре позже. К моменту приезда в Нью-Йорк я уже твердо знал, чего хочу добиться: свободы, богат–ства, власти и поклонения своих многочисленных приверженцев. Я не желал признавать никаких правил, не желал мириться с ограничениями. Роскошь и воля – вот что должно стать моим девизом в этом мире.
– Да, я тебя отлично понимаю.
– Таковым было отношение к жизни Винкена. Он убеждал последователей своего учения – а это в подавляющем большинстве были женщины, – что не стоит ждать перехода в иной мир, что жить и гре–шить надо здесь и сейчас. Насколько мне известно, таких взглядов придерживались все еретики и без–божники. Или я ошибаюсь?
– Да, многие. Во всяком случае, так утверждали их враги.
– Следующее убийство я совершил исключительно ради денег. Мне его заказали. Я был едва ли не самым амбициозным молодым человеком во всем городе и работал с новой группой, однако заключить контракт нам никак не удавалось, в то время как другие рок-звезды часто получали его после первого же выступления. Я вновь стал торговать наркотиками и в этом бизнесе добился гораздо большего успеха, хотя сам не испытывал к ним ничего, кроме отвращения, и никогда не употреблял. Наркобизнес еще только на–бирал обороты, травку переправляли через границу на маленьких самолетах, и все это походило на забав–ные ковбойские приключения.
Однажды до меня дошли слухи, что некий человек попал в черный список могущественного дельца, ко–торый готов заплатить за убийство провинившегося парня тридцать тысяч долларов. Надо заметить, что малый этот славился своей злобой и жестокостью и наводил ужас на окружающих. К тому же он знал, что его хотят убрать. Тем не менее, он свободно разгули–вал средь бела дня, и все боялись даже пальцем поше–велить.
В общем, каждый надеялся, что кто-то другой, в конце концов, отважится и выполнит эту работу. Я по–нятия не имел, кто, с кем и каким образом связан в этом деле. Знал только, что игра стоит свеч, – ну, ты понимаешь, о чем я. Кое-какие справки я все же на–вел.
Я тщательно разработал план. Было мне тогда все–го девятнадцать. Я оделся как примерный учащийся колледжа: свитер с вырезом лодочкой, блейзер, флане–левые брюки… Прическа у меня была а ля мальчик из Принстона, под мышкой несколько книг. Уточнив адрес, я направился вечером прямо к его дому на Лонг-Айленде, подождал на подъездной дорожке к гаражу и, как только «клиент» вышел из машины, спокойно пристрелил его в нескольких метрах от дома, где в тот момент ужинали его жена и дети.
Роджер на минуту умолк, а потом очень серьезным тоном добавил:
– Чтобы совершить столь жестокий поступок и при этом не чувствовать ни малейшего
– Однако ты не подвергал его таким мукам, ка–кие пришлось испытать тебе самому, – мягко возра–зил я. – Ты отчетливо сознавал, что делаешь и зачем. За то время, что я следил за тобой, у меня все же не сложилось правильного представления о твоем ха–рактере. Ты показался мне более порочным и развра–щенным, чем на самом деле, и гораздо глубже погру–женным в собственные мечты и фантазии. Ловким и хитрым, но при этом подверженным самообману.
– Разве то, что ты сделал со мной, можно назвать муками? – спросил он. – Я не чувствовал боли – только ярость при мысли о том, что должен умереть. Как бы то ни было, того человека на Лонг-Айленде я убил ради денег. Его жизнь или смерть для меня ров–ным счетом ничего не значили. Я даже не испытал об–легчения. Было лишь ощущение собственной силы и сознание исполненного обязательства. А главное, мне хотелось вновь испытать нечто подобное. И вскоре мне представилась такая возможность.
– В общем, ты нашел свой путь в жизни.
– Именно так. И собственный стиль тоже. Слу–хами земля полнится, и вскоре обо мне заговорили: «Если задача выглядит невыполнимой, обратитесь к Роджеру». Я мог переодеться врачом, повесить на грудь табличку с именем, взять в руки папку с зажи–мом и в таком виде проникнуть в больницу, чтобы там прямо в постели убить очередного «клиента», не оставив ни следов, ни свидетелей. В моей практике действительно были такие случаи.
И все-таки состояние свое я нажил не на убий–ствах, а на торговле в первую очередь героином, а по–сле и кокаином. Причем в кокаиновом бизнесе я словно вновь возвращался в те далекие времена романти–ческих приключений, поскольку встречался с теми же ковбоями, которые на тех же самолетах, теми же про–веренными путями переправляли кокаин через гра–ницу. Тебе, конечно, хорошо известна история, то, как все начиналось. Об этом сегодня знают все. Пер–вые наркоторговцы пользовались грубыми и прими–тивными методами. Это была своего рода игра с влас–тями в «полицейских и разбойников» – со всеми соответствующими атрибутами: убийствами, погоня–ми, стрельбой и тому подобной ерундой. Самолетики с кокаином умудрялись удирать от преследования, хо–тя были перегружены настолько, что, когда призем–лялись, пилот не мог выбраться из кабины. Мы быст–ренько перетаскивали кокаин в машины и смывались кто куда.
– Да, я слышал что-то такое.
– Теперь в этом бизнесе работают настоящие ге–нии, которые пользуются сотовой связью и компью–терами и хорошо знают, как «отмывать» деньги. Но тогда… В то время гением наркобизнеса был я. За–частую приходилось решать нелегкие задачи, уверяю тебя. Но мне всегда удавалось уладить любое дело, во–время связаться с доверенными людьми, найти на–дежных курьеров, обеспечить безопасный канал пе–реправки через границу. Еще до того, как наркотики получили широкое распространение и стали, так: ска–зать, достоянием улицы, у меня была налажена широ–кая сеть связей с богатыми людьми в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Мои постоянные заказчики были весьма обеспеченными, и им достаточно было позво–нить по телефону, чтобы товар доставили прямо на дом. Качество при этом гарантировалось. Все остава–лись довольны. Тем не менее я решил, что пора по–кончить со всем этим и уехать. Мне хватило ума и ловкости провести несколько очень выгодных сделок с недвижимостью, которые принесли кучу денег. А как ты знаешь, это были времена кошмарной инфляции. Но я сумел заработать целое состояние.
– А каким образом Терри и Дора оказались втя–нутыми во все это?
– Просто нелепая случайность. А быть может, судьба. Трудно сказать. Я вернулся домой, в Новый Орлеан, чтобы повидаться с матерью, встретил там Терри, она забеременела… В общем, полный идио–тизм…
Мне было двадцать два. Мать умирала и попросила меня приехать. Ее дружок с морщинистым лицом к тому времени был уже на том свете, и она осталась совершенно одна. В последнее время я: постоянно по–сылал ей деньги, и немало.