Мемнох-дьявол
Шрифт:
Прищурившись, я озадаченно наблюдал за Мемнохом. Он так глубоко погрузился в воспоминания и был до такой степени поглощен своим повествованием, что, пожалуй, впервые за все время нашей беседы выглядел действительно несчастным и подавленным, однако по-прежнему красивым. Никакие грустные мысли не в силах были исказить прекрасные черты его лица.
– И что? Одиннадцатым «откровением» стала обязанность хоронить мертвых? – спросил я.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, в котором явно читалось разочарование. Мысль о том, что он не в состоянии ясно и доступно мне все изложить, приводила его в смятение.
– Так что же
– Очень и очень многое, – прошептал Мемнох, многозначительно покачав передо мной пальцем. – Ибо обряд погребения был сопряжен с проявлениями родства и близости, какие до той поры мы едва ли встречали у какого-либо вида живых существ. Сильные заботились о слабых, здоровые помогали больным, кормили и оберегали калек, и, наконец, все вместе они с цветами хоронили мертвых. Ты только подумай, Лестат, – с цветами!Вот в этом-то и заключалась главная суть одиннадцатого «откровения» – в появлении современного человека! Косматого, сутулого, покрытого волосами и еще очень похожего на обезьяну, но тем не менее – человека! И лицо этого человека уже мало чем отличалось от наших. Современный человек был способен испытывать любовь и привязанность, свойственные прежде лишь нам, ангелам, и Создателю. Он проявлял свои чувства по отношению к сородичам, он так же, как и мы, любил цветы и с их помощью выражал свое горе во время погребального обряда.
Я долго молчал, обдумывая сказанное, но в первую очередь упоминание Мемноха о том, что он, Бог и остальные ангелы служили своего рода идеальным образцом, эталоном, к которому на их глазах стремились в своем развитии человеческие существа. Я никогда не размышлял над этим вопросом с такой точки зрения. И вновь перед моим мысленным взором возник Его образ в тот момент, когда Он повернулся спиной к балюстраде и обратился ко мне: «Ты никогда не станешь Моим врагом, Лестат, правда?»
Мемнох не сводил с меня глаз. Я отвел взгляд. Внутри меня все более крепло чувство привязанности к нему, вызванное прежде всего его рассказом и той эмоциональностью, с какой он излагал свое повествование. Кроме того, пришедшие на память слова Бога Воплощенного вновь повергли меня в смятение.
– Но так и должно быть, – сказал Мемнох. – И вопрос, которым тебе следует задаться, заключается вот в чем: почему Он, вне всякого сомнения зная тебя таким, каков ты есть, – а Он не может этого не знать, – почему Он ужене считает тебя Своим врагом? Ты догадываешься?
Я был ошеломлен...
Я лишился дара речи...
Мемнох ждал, пока я приду в себя и буду в состоянии слушать продолжение его рассказа, однако были минуты, когда мне казалось, что этот момент, возможно, не наступит вообще. Завороженный и потрясенный, я тем не менее, словно самый обыкновенный смертный, испытывал сильнейшее желание убежать, скрыться от чего-то губительного, непреодолимого, угрожающего, способного лишить меня здравого рассудка.
– Пока я оставался рядом с Господом, – заговорил наконец Мемнох, – я смотрел на происходящее Его глазами. Я наблюдал за людьми и их семьями, видел, как они собираются вместе, чтобы присутствовать при родах, видел, как они устанавливают на могилах надгробные камни... Я видел это словно вездесущими очами Господними...
И вновь Господь обратился ко мне: «Мемнох, оставайся здесь, на небесах, рядом со мной. Отныне ты будешь наблюдать издалека».
«Неужели таково Твое повеление, Господи? – спросил я. – А мне бы так хотелось видеть их возле себя, оберегать и охранять их. Я страстно желаю прикоснуться своими невидимыми руками к их коже, которая становится все мягче и мягче».
«Что ж, ты мой ангел, Мемнох, – рек Господь. – Тогда иди и стереги их. Но помни: все, что ты видишь, делается Мною и по Моему изволению».
Прежде чем покинуть рай, я окинул взглядом мироздание – надеюсь, ты понимаешь, что в данном случае я выражаюсь метафорически, – и увидел, что вселенная буквально кишит ангелами-хранителями. Они были повсюду – в лесах, в долинах, в морях, – и ни один не оставался без дела.
Однако атмосфера Земли изменилась, и причиной тому послужило присутствие в ней чего-то невидимого, какого-то, назовем его так, нового элемента. Что это было? Быть может, в воздухе кружился вихрь мельчайших частичек? Нет, нечто иное... Но присутствие это ощущалось совершенно явственно.
Я отправился на землю, где немедленно обступившие меня со всех сторон ангелы в один голос подтвердили, что тоже ощущают в атмосфере нечто новое, доселе им неведомое, и что в отличие от всех других живых существ этот новый элемент совершенно не нуждается в воздухе.
– Разве это возможно? – спросил я.
– Прислушайся, – сказал ангел Михаил. – Вслушайся повнимательнее. И ты услышишь.
– Это нечто невидимое, но живое, – добавил ангел Рафаил. – Но кто из живущих в этом мире, кроме нас, может оставаться невидимым?
Сотни ангелов собрались вместе, чтобы рассказать о том, какие ощущения вызвал у них новый элемент, и поделиться своим мнением о странной невидимой силе, которая, не осознавая нашего присутствия, словно вибрировала вокруг и производила недоступный обычному слуху шум.
«Это ты во всем виноват! – воскликнул, обращаясь ко мне, один из ангелов, чье имя я называть не стану. – Своими бесконечными упреками и обвинениями ты прогневил Господа, и Он создал это нечто, невидимое, как мы, и наделенное нашей силой. Мемнох! Ты должен пойти к Богу и узнать, не замыслил ли Он избавиться от всех нас и передать бразды правления новому невидимому существу!»
«Но можно ли представить, что такое возможно?» – спросил Михаил, самый выдержанный, спокойный и разумный из ангелов, о чем свидетельствуют и фольклор, и теологические трактаты, и... – словом, вся честная компания, оставившая хоть какие-нибудь свидетельства об ангелах. И это истинная правда. Он действительно всегда отличался здравомыслием.
Так вот, Михаил стал успокаивать взволнованных собратьев. Он сказал, что эти мелкие невидимые создания, вибрации которых все мы ощущаем, никак не могут сравниться с нами в силе. Им с трудом удается проявить свое присутствие и сообщить о своем существовании даже нам, ангелам, – а ведь от нас не может скрыться ничто на земле.