Менделеев-рок
Шрифт:
– А ты откуда его знаешь?
– Да так… Подружился, пока ехал в Москву на матч «Динамо» – «Ротор». Мы с ним вместе добирались на «собаках».
На его обезьяньем языке последнее слово обозначало электрички. Хорек, кроме всего прочего, – футбольный фанат.
– В какие только истории этот парняга не попадал! – продолжал он, убрав пистолетик обратно в карман. – Даже трудно представить, что в реальной жизни бывает такой маразм. Раз он автостопом из Питера в Киев ехал и наткнулся на заброшенный комбинат. А там глухомань, до ближайшей деревни километров тридцать. Ну он решил осуществить свою давнюю мечту и устроить в этом комбинате турнир по пейнтболу. Собрал пятерых
Выбравшись из оврага, мы задержались у ларька, где я снабдил нас обоих пивом.
– Ну вот. Едут они обратно глухими дорогами. Проезжают мимо одной деревеньки. Не деревня, а срань: поголовный алкоголизм и браки между близкими родственниками, из-за этого дети все тотально олигофрены. За несколько километров от деревни – военный объект. Солдаты охраняют какие-то бараки и пухнут с голодухи. Старшие пацаны из деревни навострились бегать к этому объекту и у солдат выменивать оружие и патроны на жратву. Меняли, меняли, пока не вооружились до зубов. Ты прикинь: пятнадцать олигофренов с автоматами! Страх! Они эту «газель» обстреляли, решили грабануть, а может, просто поразвлечься захотелось. Пришили шофера и троих парней, а те трое, что уцелели, бросили машину и удрапали. Потом немного пришли в себя, оценили расстановку сил и вернулись.
– И перебили всех олигофренов, – закончил я.
– Точно.
Я бы усомнился в этой сказке, если бы не вчерашний длиннорукий урод на пустыре. Чтоб меня! В мире столько всего происходит!
– I see your future, brother – it is murder… – грустно пропел я.
– Это что за песня?
– Песня из фильма «Прирожденные убийцы». Ты его, конечно, не видел… Слушай, а ты свою игрушку в деле уже пробовал?
– Пока нет. Я ж говорю: патронов всего четыре. Без толку тратить не хочу.
– Значит, бережешь для особых случаев? Хочешь сказать, что человека сможешь положить, если понадобится?
– Да запросто! – не раздумывая ни секунды, ответил этот паскудник.
– И не урода какого-нибудь, а нормального человека? Достань «сверчка». Достал? Молодец. Вот меня, например, смог бы?
– На хрена? – вполне резонно поинтересовался Хорек.
Мы стояли на мосту. Вокруг – ни единой живой души.
– Вот представь: я – твой враг. – Я схватил его руку с зажатым в ней оружием и поднял ее, уперев ствол пистолетика себе в лоб. – Сможешь нажать?
Хорек попытался высвободить руку, но я не позволил.
– Хорек, я твой враг. Если ты не выстрелишь, тебе хана. Умрешь грубой и некультурной смертью.
– Плакса…
– Нажми, Хорек. Выстави мне мозги. По-хорошему прошу.
– Плакса… Это… Заканчивай!
– Стреляй – или хуже будет! – Я стиснул его руку со всей силы.
– Отвяжись!
– Что, в штаны наделал? Стреляй, мразь! Трус! Дешевка! – Я почти кричал. – Я сейчас сам за тебя нажму!..
– Хорош! – хрипло крикнул мой костлявый товарищ.
Я чувствовал, как подрагивает его рука.
Разжал пальцы. Хорек отступил от меня на шаг.
– Плакса, ты ненормальный.
– Ты, что ли, нормальный?
Он вдруг расхохотался и угостил меня хлопком в плечо:
– Ты меня своими хохмами в могилу вгонишь!
Я улыбнулся – улыбка, должно быть, вышла кисловатой:
– Была бы у моего брата такая пушечка, он сейчас был бы жив.
– А что твой брат? Ну я знаю, его убили десять лет назад…
– Двенадцать, – поправил я.
– …ты говорил про это, но подробно не рассказывал!
Я действительно никогда этого не рассказывал Хорьку, но сейчас очень хотел поведать историю, подобную той, что он рассказал мне.
Я уселся на перила моста.
– Моего брата Саню убили, когда ему было пятнадцать. У меня сохранились тетради с Саниным дневником, я их наизусть знаю. Поэтому отлично представляю, какая в те времена была обстановка. У нас в Нефтехимике и сейчас шпаны, как тараканов, постоянно драки, даже постреливают, бывает, но по сравнению с тем, что было тогда, это просто детский сад. Ты же знаешь, раньше Нефтехимик был рабочим поселком. От старого поселка остался целый квартал, его называли Слобода. Слободу снесли позже всего, лет пять назад, ты помнишь, наверно…
Тут мимо нас промчался Водитель Автобуса, наша третья и последняя достопримечательность. Изорванные заплеванные пальто и шапка, слюнявая борода, открытый рот… Водитель Автобуса долго кружил по мосту туда-сюда с хитро-залихватским видом, самозабвенно изображая, будто сидит за рулем. Обычно этот дядька «катается» возле какой-нибудь школы, наслаждаясь диким хохотом, громыхающим изо всех окон.
– В общем, – продолжал я, – между «городскими» и «слободскими» пацанами шла настоящая война. Не то что стычки или драки, а реальные военные действия. То есть каждый вечер после школы «слободские» и «городские» собирались двумя толпами, напивались, вооружались дубинками и кастетами и целенаправленно шли проламывать друг другу черепа. По крайней мере в дневнике написано именно так. В условиях суровой военной действительности обе стороны объявили тотальную мобилизацию. Как в негритянских гетто: ты или член банды, или никто. Причем всё на добровольных началах. Можешь остаться в стороне от разборок, но если поздно вечером домой идешь, а навстречу выходит бригада «слободских», то никто тебе уже не поможет. Поэтому хочешь не хочешь, а надо держаться коллектива. Понятно, почему у Сани такой невеселый дневник. Там много мрачных стихов и очень мрачный рассказ. Написан, конечно, неумело: Сане же всего пятнадцать было. Но я люблю его перечитывать. Про одного мальчика, он нашел в саду племя гномиков, всех переловил и поселил у себя дома в пустом аквариуме. Заставлял его развлекать, показывать всякие представления. А тех, кто отказывался, убивал. Откручивал головенки.
Хотя я совершенно отвлекся от темы, Хорек не перебивал. Он сидел рядом на перилах и внимательно слушал, кивая. Даже глотков из бутылки не делал.
– Ну мой брат Саня и друг его Костик решили держаться от всех разборок подальше. Ходили везде только вдвоем. Им приходилось носить с собой железяки, а потом они еще додумались смастерить бомбочки. Вот как-то Костик с Саней шли от своих девчонок, причем шли в обход, стройками, да как раз и нарвались на троих жлобов со Слободы. Мой братан, не долго думая, взял бомбочку, поджег фитиль и приготовился бросать. Тут этот идиот Костик кинулся на них с железкой. Саня замешкался, и бомба взорвалась у него в руке. Все.
Хорек долго кивал, потом хлебнул из бутылки и сказал, не глядя на меня:
– Страшное дело.
– А то! Я помню, как он умирал, – с оторванной рукой и черным лицом… Это, Хорек… А я к тебе по делу.
– Что за дело?
– Тут в пятницу будет концерт в «Звезде». Нет желания пару песенок сыграть?
Он вгляделся мне в лицо и кивнул:
– Можно. А что за концерт?
– Да не знаю, дребедень какая-то в честь Пятницы, Тринадцатого. Какая разница? Я так, встряхнуться хотел. Может, и ты тоже…