Шрифт:
Пролог [заражение]
Я ехал домой в ранней электричке с рюкзаком, разбухшим от картошки. Армия старух, оккупировавшая полвагона, развлекала себя хоровым исполнением народных песен, а я посматривал на своего визави и пытался понять: почему этот смуглый рослый парень лупит на меня раскосые глаза и так улыбается, будто знает обо мне все, даже то, чего никому не положено знать, и упивается этим? Я-то видел его впервые в жизни! Неприятное ощущение.
Кожаное пальто и длинные мокрые волосы, перехваченные лентой на лбу, делали моего случайного спутника
– Отчего грустим? – ни с того ни с сего спросил длинноволосый. Видно, он, как и я, хотел чем-то отвлечься от гремящей на весь вагон «Травушки-муравушки». И на том спасибо, незнакомец!
– Да так, – ответил я. – Депресняк замучил.
– В чем причина депресняка?
– Ну… Не знаю, чем заняться, когда домой приеду. А девчонка моя, как назло, на выходные уехала.
Незнакомец изобразил понимание на дружелюбном лице.
– Хочешь, чтобы она поскорее вернулась?
– Да по мне, пусть бы оставалась там хоть навсегда. Просто без нее мне заняться нечем.
– Хорошим настроением тебя подзарядить?
– А сможешь?
– Запросто, – ответил парень с хитрющей улыбкой. – Ты не в Нефтехимик едешь?
– В Нефтехимик. Я там в некотором роде живу.
– Зайди сегодня в десять утра в ДК «Звезда». Только переоденься.
– Что я там забыл? Там же по воскресеньям собираются сектанты, церковь Белых Ангелов!
– Вот и загляни ради интереса. Ничего страшного там с тобой не сделают, а уйдешь в хорошем расположении духа. Только не думай, что я тоже к ним принадлежу!
– Ты на них и не похож, – хмыкнул я. – Это комплимент, потому что они все – ханжи и чистоплюи. Я разговаривал с парочкой. Такие все правильные! Рассуждают про добрачные отношения, Судный день, смирение, терпение, «ударившему по левой щеке подставь правую», бла-бла-бла…
– Знаешь, я как-то раз трепался на эту тему с пастором из церкви Белых Ангелов. Он сказал, что это изречение, про щеки, нельзя понимать однозначно. Говорит: «Допустим, мы с женой гуляем, и тут к ней начинает приставать хулиган. Разве я буду это терпеть, разве „подставлю правую щеку“? Я ему попросту наваляю так, чтоб не встал». Он, конечно, по-другому сказал, вежливо, но смысл именно такой.
– А ты с ним согласен?
– Возможно, – улыбнулся длинноволосый.
Я понял, что откровенничать с первым встречным не в его правилах. Но сам же завел разговор!
Старухи тем временем не унимались, продолжая громко и надрывно дребезжать в двадцать пять глоток. Невыспавшиеся пассажиры один за другим перебирались в соседние вагоны, чтобы дать себе шанс хоть чуток вздремнуть.
– Могу одно сказать. Если вдруг тебе придется причинить кому-то зло и никакого другого выхода не будет, то прежде чем это сделать, попроси у этого человека прощения, – завершил незнакомец.
– Так и поступлю, – заверил я. – Вообще-то я Белым Ангелам не верил никогда. Ты знаешь, какие деньги крутятся вокруг этой церкви? Ты видел их тачки? Думаешь, они их купили на пожертвования верующих? Это ж чистые бандюги! Христианская мафия!
– Она самая, – согласился длинноволосый.
– А знаешь, они меня однажды чуть до смерти не напугали. Дело было два года назад, я тогда был вокалистом рок-группы. Мы репетировали в ДК «Звезда», нам выделили репетиционную точку с неплохой аппаратуркой…
– Бесплатно? – полюбопытствовал мой попутчик.
– Оплата натурой. То есть изредка на дэковских концертах поигрывали. И как-то раз мы с другом Илюхой сидим на нашей точке, лабаем: он – на клавишах, я – на гитарке. Тут заходят четверо «пингвинов» в пиджачках, при галстучках, начинают бродить по комнате, рассматривать колонки, изучать микшерный пульт. Мы так слегка оторопели. Один говорит: «Мы из церкви Белых Ангелов, хотим с вами познакомиться». Я отвечаю: «Видите ли, мы немножко заняты. Может, потом?» Он: «У нас к вам деловое предложение. Вы нас будете иногда пускать в вашу комнату репетировать, а мы будем вам за это платить». Фишка в чем: у Белых Ангелов есть свой ансамбль, они тоже репетируют в ДК, но за хорошую сумму. Вот они и решили слегка сэкономить с нашей помощью.
– А ты?
– А я объясняю этим ребятам: мол, точку нам выделили не для того, чтоб мы с ней махинации проворачивали. Если мы будем вас сюда запускать и директор ДК про это пронюхает, он нас просто посадит на наши инструменты и спустит с лестницы. Они повторяют просьбу, как будто я только что не с ними беседовал. Мне пришлось еще раз объяснить, что мы помочь ничем не можем. Потом еще раз. И один так грустно замечает: «Эх, пацаны… Хотелось с вами по-нормальному договориться, а видите, как все получилось». И поворачивается к двери. Тут-то я и понял, что сейчас он запрет дверь на задвижку, повернется и совсем другим голосом скажет: «А вот теперь поговорим серьезно». Оцениваю ситуацию: нас двое – их четверо, и кто знает, что они там прячут под пиджаками. За секунду успел мысленно попрощаться с семьей, с друзьями, с врагами… А они открывают дверь, выходят из комнаты, последний оборачивается и желает приятного дня.
Длинноволосый понял, что в этом месте он как вежливый человек должен немного посмеяться, и раза три фыркнул в ладонь:
– Поди, целую неделю потом дрожали?
– Вот именно. Боялись, что они нас где-нибудь в подъезде дождутся. Но они умнее сделали: наврали директору, что мы якобы на точке водяру глушим и с девчонками кувыркаемся. Нас вытурили. Пришлось оборудовать собственную точку в гараже у нашего басиста…
Я еще много чего интересного мог бы рассказать, но парень пожал мне руку и двинулся к выходу. А я и позабыл спросить, как его зовут. Хотя зачем? Вряд ли мы еще увидимся.
На спинке деревянной скамьи, в том самом месте, где только что сидел мой собеседник, имелась густая надпись красным маркером: «ЛЕЧИСЬ, ПОКА НЕ ПОЗДНО!» Надпись обрамляла цепочка маленьких красных крестиков.
Пейзаж снаружи сменился. Жиденький лес перетек в мрачную равнину. Ни единого клочка зелени – оскальпированная земля. Над ней многочисленными столбами поднимался черный дым. Вагон заполнила вонь горелого мусора.
Мы подъезжали к Нефтехимику.
1 [инкубационный период]