Менделеев-рок
Шрифт:
– Слушай, Плакса, а где твоя армия? Где «Аденома»?
Не надо о грустном, лапуля…
– Во-первых, армия была не моя, а наша с Илюхой. А во-вторых, нет больше никакой «Аденомы». Давно уже.
Сидевшие вокруг нас «братья» и «сестры» пялились на нас с негодованием на холеных рылах и молча трясли указательными пальцами возле губ, умоляя нас заткнуться.
– На улице договорим, – прошептал я. – Давай слушать.
– Хорошо, давай послушаем.
На сцене уже давно толкал речугу пастор в белом воротничке, но только сейчас я вслушался в его слова.
– …И вот Робинзон
– Библию, – вполголоса предположил я.
Аня глянула на меня, иронически прищурившись, и отрицательно покачала головой.
– Он нашел семена пшеницы! – Пастор принялся расписывать, как мудро поступил Робинзон, что не съел семена сразу, а посадил, потом собрал урожай и не съел ни единого зернышка, а снова посадил, и так далее, пока зерна у него не стало в достатке.
– Хочу песенку, хочу песенку! – канючила Аня, как маленькая девочка.
Проповедь уже шла к завершению. Мораль ее заключалась в том, что человеку следует быть терпеливым и трудолюбивым. Оратор закончил свое выступление – разумеется, строками из Евангелия – и сообщил:
– Сейчас на сцену поднимется наша группа воспевания!
Тотчас же появился целый биг-бэнд: ударник, гитарист, басист, флейтист, клавишница с синтезатором, вокалистка (чертовски соблазнительная) и человек пять подпевки. Пастор с микрофоном остался на сцене, он тоже был участником ансамбля.
После минутной подготовки барабанщик вступил короткой дробью, и по залу осторожно поползла, как змея среди травы, приятная мелодия. Сперва поверх ритм-секции слышно было только флейту, затем сочные, будто капли нектара, тягучие звуки стал ронять синтезатор. Четкие, с металлическим отзвуком гитарные аккорды превосходно дополнили царившую в зале атмосферу безупречной гармонии, пронизанной легкой грустью. А некрепкий, похожий на надтреснутое стекло голос вокалистки окончательно ее оформил:
На ветвях сосны печальнойСпи, моя малютка.Ветерок тебя качаетБережно и чутко. Пусть всегда у нас с тобоюБудет жизнь светла.Пусть Господь тебя укроетОт любого зла.Прихожане вставали со своих мест, выходили в проход между рядами и забавно двигались в такт музыке. Смешнее всех танцевали наркоманы: топтались на месте, растопырив руки, точно собирались облапать кого-то из окружающих.
– Пошли! – Аня потащила меня за руку в толпу танцующих.
2 [инкубационный период]
– Знаешь, Плакса, у меня до сих пор валяется статья из «Вечернего Нефтехимика» про ваш концерт в «Звезде». Ты, кстати, читал ее? – спросила Аня, когда мы выбрались на улицу. Настроение мое действительно повысилось – незнакомец в электричке не соврал. Спасибо еще раз, дружище!
– Читал ли? Я ее и написал. Под псевдонимом.
Статейка, кстати, вышла небольшая – ее изрядно порезал редактор. Настолько маленькая, что я смог бы процитировать ее по памяти.
Звезды местного разлива
Что объединяет всех немногочисленных фанатов рок-музыки нашего города? Если спросить любого из них о любимой группе, то он, кроме «Арии», «Кино», «Короля и шута», «Нирваны» и «Земфиры», непременно назовет популярный в Нефтехимике молодежный ансамбль «Аденома».
Особенно известен этот коллектив стал после сыгранного в ДК «Звезда» концерта, на основе которого был записан мини-альбом «Пентаграмма». Запись сделал для своей передачи радиоведущий Константин Трепов, после чего отредактировал ее на компьютере. Результатом стало пусть не вполне профессиональное, но приемлемое качество звука.
Название «Пентаграмма» указывает не только на пятерых участников коллектива – Смурф (клавишные, вокал), Плакса (гитара, вокал), Хорек (бас-гитара), Эйнджи (подпевки) и Будда (ударные), но и на пять интересных музыкальных номеров.
Начинается выступление «Аденомы» с агрессивной зубодробилки под названием «Менделеев-рок» в исполнении Плаксы. Следующую песню, не менее энергичную, поет Смурф. Она носит название «Разноцветные шары».
В третьей композиции – «Хочу убить твою любовь» – на смену панк-року приходит психоделика. Вокал Плаксы из жесткого делается меланхоличным и потусторонним, но длится это настроение недолго и внезапно разбивается, когда третья песня переходит в четвертую, которая называется «Последний день» и несется быстрее скоростного поезда. Завершается выступление плавной балладой «Блонди» – дуэтом Смурфа и Эйнджи.
Участники молодого коллектива полны творческих замыслов. Им предстоят новые концерты, а значит, сказка о пятерке мечтателей продолжается!
Дебильную концовку, кстати, придумал не я. Хорошо хоть удалось отстоять название группы: его хотели выкинуть за излишнюю, по мнению редактора, эпатажность. Не знаю, что в нем эпатажного, – болезнь как болезнь. Возможно, у Егора Филипповича с этим словом какие-то собственные неприятные ассоциации. Старость не радость!
– Так где же все твои?
– Илья, который Смурф, закончил школу и укатил в Москву учиться. Я ему завидую: вырвался из этого сраного притона наркоманов и олигофренов. Иногда пишет мне по e-mail. А без него «Аденома» – уже не «Аденома».
– А как ваша очаровашка – бэк-вокалистка?
– Эйнджи? Она оставила музыку по объективным причинам. Встретила смазливого мальчика, залетела. Сейчас живет одна и ребенка растит. Еще работать умудряется. Я бывал у нее, заходил всего на полчасика: времени у нее ни на что не хватает, даже убраться некогда. На плите куски подгоревшей каши присохшие, величиной с мой кулак… Что характерно, она абсолютно счастлива. Даже завидую…