Меньше знаешь - крепче спишь

laki

– Ох... я бы на Вашем месте не усердствовал во лжи, - осуждающе покачал головой профессор.
– Насколько мне известно, раас Айвен, прямо неловко произносить подобное вслух, но именно Наследник(!) по правилам незаконной подпольной лотереи должен был исполнять Ваши желания, став Джекпотом, который Вы имели... несчастье выиграть. Кстати, все зачинщики, участники, подстрекатели, да и вообще те, кто знали, но даже не попытались отговорить от безрассудной затеи рааса Айвена, будут строго наказаны, - словно между прочим, добавил ректор.

– Но я-то не знала! Мне билетик подарили! Я вовсе не думала, что условия в этот раз будут такими, и, тем более что именно мне 'посчастливится' вытянуть такой приз!
– в отчаянии пробормотала Альена.

– Милочка моя, как говорится: 'незнание

закона, не освобождает вас от ответственности'. Вы только подумайте, что теперь должен делать я, орса Альена? Ведь я отвечаю за все безобразия, творимые на территории Академии моими адептами. Что же, мне, на старости лет, вместо заслуженного почета и уважения, гнить в казематах Тайной Канцелярии, давая показания? Оправдываясь за глупые и опасные шуточки и развлечения моих нерадивых учеников, при поступлении в Академию дававших клятву, что они будут усердно заниматься магическими науками и использовать их лишь во благо интересам государства? И это вместо того, чтобы делиться опытом и знаниями с молодым поколением? Вы же уже довольно взрослая девушка. Вам ведь исполнилось семнадцать?
– вдруг без всякого перехода спросил ректор, прекрасно помня наизусть ее личное дело, но Альбрехтиусу надо было, чтобы девушка правильно оценила вопрос и поняла, что с нее уже совсем другой спрос. Родители тут не помогут.

Альена машинально кивнула, стараясь удержать злые слезы из-за не вполне справедливых обвинений, но они уже начали самостоятельное существование, наполнив глаза и устремившись вниз по щекам двумя прозрачными ручейками.

– Ну-ну, милочка моя, - тут же сменил тон Альбрехтиус, поднявшись со своего места и направившись к давящейся рыданиями человечке.
– Не стоит теперь разводить сырость. Тут слезами горю не поможешь, - почти ласково начал ворковать он.
– Любые наши поступки имеют последствия, и, к сожалению, не всегда приятные, - доверительно сообщил ректор всхлипывающей студентке, материализовав в руке чистый носовой платок. Вручил кусок батиста девушке и, слегка приобняв ее по-отечески за плечи, подвел к удобному мягкому креслу для гостей.

– Давайте, присядьте, и вместе подумаем, как же выпутаться теперь из всей этой неприятной и опасной ситуации.

– Но я... я-то не соглашалась стать ничьим призом, и я не средство для исполнения чьей-то дурацкой Клятвы!
– попыталась возмутиться Альена.

– Нет, милочка, - строго оборвал ректор.
– Давайте-ка, уж не будем разводить демагогию. Ключевое слово здесь не 'чьей-то', орса Альена! Если бы это была 'чья-то' абстрактная клятва, поверьте, было бы все намного проще. Да и я бы целиком и полностью был на Вашей стороне, но это Клятва Наследника, а мы с Вами, смею напомнить, проживаем в государстве, которым правит его отец. О законности сейчас речи не идет, но такое слово, как лояльность и благонадежность, надеюсь, Вы слышали?

И что бывает с теми... и с их родными и близкими, кто пытается пойти против общепринятых правил, традиционно придерживающихся в государстве, а? Надеюсь, историю Вы хорошо знаете, Альена...
– незаметно отбросил ректор официальную приставку 'орса', считая, что в доверительной беседе, это излишне, и даже успокаивающе погладил девушку по голове, - (неслыханное проявление заботы для профессора).

– Но ведь... ведь это же...
– губы Альены задрожали и она расплакалась по новой, впадая в еще большую панику.

– Вообще-то, пока еще ничего непоправимого не произошло, - решительно отошел ректор к стоявшему на подоконнике кофейнику, чтобы самолично налить кофе для слегка дезориентированной свалившимися на нее неприятностями визитерши. Затем, повинуясь его желанию, перед девушкой оказался небольшой сервировочный столик, заставленный всякими яствами-сладостями.

– Угощайтесь, Альена, - радушно предложил Альбрехтиус.
– Я уверен, что такая умница и красавица, сумеет принять правильное решение. Надо признаться, я верю в Ваши способности, Альеночка. Особенно в плане стереометрии, которая вообще девушкам дается трудно. Да что там, я просто счастлив, что Вы учитесь именно в нашей Академии!
– разошелся хозяин кабинета.
–

Конечно же, с моей стороны, я приложу все силы, чтобы Вас не исключили из-за этой истории. На мой взгляд, Вашей вины здесь... ну разве что самую малость...
– добренько улыбнулся ректор.
– Да вот только не я один решаю подобные вопросы, касающиеся ГОСУДАРСТВЕННЫХ интересов. Вот в чем вся загвоздка-то...
– притворно тяжело вздохнул профессор, покосившись на расстроенную девушку.
– Да Вы угощайтесь-угощайтесь, - подбодрил Альбрехтиус, почти заставив взять Альену пирожное с красивой кремовой розочкой, подвинув тарелочку к ней так, что отказаться девушке было просто неловко, хотя в горле у человечки стоял горьки ком, и давиться любыми сладостями не было никакого желания.

– Не хочу, чтобы у Вас сложилось какое-то неправильное впечатление от течения нашей беседы, но дело настолько серьезное, что в виде исключительности данного вопроса, я могу даже гарантировать Вам неслыханные поблажки. В общем-то, мы с Вами, Альеночка, сейчас находимся в одной лодке. Ваша неосмотрительная связь с раасом Айвеном, может крайне негативно отразиться и на моей карьере, и на карьере других преподавателей Академии и Наставников. Вот видите, как я с Вами откровенен?
– продолжал манипулировать ректор.
– Но есть и приятные бонусы: кое-что я могу и собственной властью главы этого учебного заведения, - начал разливаться соловьем Альбрехтиус.

Альена недоверчиво покосилась на ректора, словно видела его впервые. Даже слезы почти высохли от удивления непривычным поведением профессора Альбрехтиуса.

– Вам ведь всего-то и нужно решиться на...
– деликатно замолк профессор, надеясь, что она и сама поймет намек.
– А я похлопочу насчет повышенной стипендии. И еще вот зачеты, экзамены... вот в качестве аванса... в знак добрых намерений... Ваш экзаменационный лист!
– ловко выдернул профессор листик из пачки документов со своего стола и торжественно вручил удивленно моргавшей человечке, - вот, Альеночка, убедитесь, в эту сессию Вы уже все экзамены и зачеты сдали... И как только... ну, сами понимаете, - снова обошелся намеками ректор, - то сразу же и в зачеточку все проставим...
– заискивающе улыбнулся Альбрехтиус.

У Альены задергался глаз. Правда со стороны это было похоже на подмигивание, мол, она принимает правила новой игры, навязанной ей. И это здорово раздражало.

На обычном листе, ничем не отличающемся от тех бланков, на которых учитывались результаты экзаменов, девушка с трудом разобрала свою фамилию, потому что от столь щедрого и нелепого предложения, аккуратно написанные каллиграфическим почерком буковки, затеяли замысловатую пляску.

В подобные чудеса 'доброй воли' Альена верила с трудом, но факт оставался фактом. Однако ни возразить, не выразить крайнюю степень признательности девушка не успела, ректор решил еще немного 'подсластить пилюлю':

– А если Вы, Альена, о репутации заботитесь, опасаетесь гнева своих родителей или злой молвы, - корректно добавил Альбрехтиус, - я же понимаю, что у людей это имеет значение, девственницей ли замуж выходить или же опытной барышней, то не переживайте! Во-первых, Вы же будущая магичка, а к женщинам-магам отношение более лояльное в этом вопросе. Но если все-таки Вас смущает этот щекотливый момент, то как только... акт государственного значения состоится, Альеночка, да, да! Именно так!
– наставительно поднял вверх указательный палец профессор, заостряя внимание на важности этой детали, - так я даже сам готов Вам достойного мужа найти, чтобы он в брак с Вами вступил. Да можно ведь и в фиктивный, если Вы, как все молоденькие девочки, на идеале помешаны и о настоящей любви мечтаете. И развод обеспечу... так что, Ваши интересы будут полностью соблюдены. А этот эпизод просто забудете, как страшный сон, да и все, - жизнерадостно закончил ректор, невольно вспомнив о предстоящей свадьбе Айвена с гномкой, и досадливо поморщился. Вот об этом обстоятельстве сейчас Альене точно упоминать не стоит - если девчонка узнает, еще неизвестно, как себя поведет, а то, что уговаривать тяжелее будет - однозначно. Оскорбленная женщина непредсказуема.