Меншиков
Шрифт:
Подобное объяснение исходит из идеи Божественного происхождения царской власти. За всякое покушение на нее любой подданный, даже такого масштаба, как Меншиков, должен сурово расплачиваться. Эта мысль пронизывает всю «Картину жизни», от ее первой до последней страницы.
Предисловие автор начинает рассуждением о достоинствах Меншикова и его пороках, из которых наиболее важны два: «корыстолюбие и любочестие». Именно это последнее и привело светлейшего к гибели – он «не полагал предела своим замыслам и даже впоследствии дерзал простирать виды свои выше состояния подданнического».
Истоки обоих пороков, «по моему мнению, – читаем в „Предисловии“, – отнести надлежит к низкому его (Меншикова. – Н.П.) состоянию, в коем он родился и возрастал, не быв еще взыскан прозорливостью Петра Великого. Во все сие время, не имея благоразумного вождя, обращался с сверстниками, грубо воспитанными, и видя ежеминутно примеры неукрощенных благими правилами склонностей, в таких обстоятельствах не мог он конечно получить ни полезных нравственных впечатлений […] ни той душевной твердости
452
Картина жизни и великих деяний кн. А.Д. Меншикова. М., 1809. С. IV–V.
Трактовку судьбы Меншикова знаменитый историк Карамзин распространил на Бориса Годунова, затем она перешла в бессмертное творение Пушкина: Борис Годунов был наделен многими добродетелями, но он незаконно занял трон, и это обрекло его на смерть. Пушкин вложил в уста умиравшего царя Бориса слова раскаяния:
Я подданным рожден, и умереть Мне подданным во мраке б надлежало. [453]Подлинные причины падения Меншикова состояли в ином. Это была типичная для XVIII века борьба за власть среди верхов феодального общества. Ни Меншиков, представлявший новую знать, выросшую на почве преобразований, ни Долгорукие и Голицыны – отпрыски древних аристократических фамилий – не выступали с планами общественного переустройства. Последних вообще не существовало. Возможно, что деятельность правительства, возглавляемого аристократами, привела бы к пересмотру и изменению некоторых аспектов внутренней и внешней политики. Однако, как показывает опыт дворцовых переворотов XVIII века, менялись люди, стоявшие у кормила правления, но неизменной оставалась политическая система, покоившаяся на феодальном землевладении, крепостном праве и самодержавии. Суть дворцовых переворотов в XVIII веке, а падение Меншикова как раз и открывало их серию, глубоко вскрыта В. И. Лениным. Он отмечал, что они были «до смешного легки», поскольку речь шла не об изменении общественного строя и политической системы, а всего лишь о смене лиц, стоявших у кормила правления. [454] Сменялись цари и царицы, место одних фаворитов и временщиков занимали другие, но порядки оставались прежними. Все они независимо от происхождения, национальности и вероисповедания ревностно служили классу, в состав которого влились. И если мы вспоминаем имя Меншикова, то прежде всего потому, что этот человек-самородок был героем Калиша, Полтавы и Переволочны и внес немалый вклад в укрепление могущества России.
453
Пушкин А.С. Собр. соч. Л., 1978. Т. 4. С. 271.
454
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 443.
Останки Меншикова долгое время покоились в земле вечной мерзлоты, и никто к ним не проявлял интереса, в том числе и потомки князя. Но вот почти столетие спустя после смерти ссыльного, в марте 1825 года, в Тобольск был назначен губернатором Дмитрий Николаевич Бантыш-Каменский, получивший известность не как администратор, а как историк. Его перу принадлежит множество фундаментальных трудов, в том числе и «Словарь достопамятных людей русской земли» в пяти частях. Во второй части этого сочинения в тексте о Меншикове Бантыш-Каменский рассказал о том, как он, будучи тобольским губернатором, поручил березовскому городничему Андрееву разыскать могилу Меншикова. Столетний мещанин города Матвей Баженов указал место захоронения вельможи. 30 июля 1825 года могилу раскопали и на глубине трех с четвертью аршин был обнаружен выдолбленный из колоды гроб длиной в сажень. Когда сняли крышку гроба и освободили покрывало от слоя льда, то взору присутствовавших предстало великолепно сохранившееся тело усопшего – мужчины с бритой бородой, который, по словам Бантыш-Каменского, «как будто покоился в объятиях глубокого сна». На покойнике был халат, стеганая шапочка, под которой голова была обернута платком с венчиком наверху. На ногах – зеленого цвета остроконечные туфли на высоких каблуках. После осмотра и описания увиденного гроб был зарыт, и городничий отправил донесение губернатору. Изложив его суть, Бантыш-Каменский писал: «Не видав портрета знаменитого изгнанника, городничий донес мне, что открыл место погребения его (Меншикова. — Н.П.), но не ручается, действительно ли усопший был Меншиков».
Сомнения городничего Бантыш-Каменский решил развеять и сам присутствовал при повторном вскрытии могилы и гроба. Процедура состоялась 6 января 1827 года. При вскрытии гроба губернатор «увидел Меншикова, которого тотчас узнал по портрету», бывшему у него. Далее он продолжал: «Черты лица его не изменились, но от прикосновения воздуха тело, бывшее до того бело (как утверждал Андреев), все почернело: сукно, позумент,
455
Бантыш-Каменский Д.Н. Словарь достопамятных людей Русской земли. СПб., 1817. Ч. 2. С. 420; Русская старина. СПб., 1903. № 1. С. 70, 71.
В этой версии Бантыш-Каменского не находит места ряд интересных деталей. В частности, он ничего не сообщил о неприятных для себя последствиях, вызванных раскопкой могилы. Они стали известны после опубликования служебной переписки губернатора с Министерством внутренних дел.
Неприятности начались после того, как Бантыш-Каменский, желая угодить правнуку опального вельможи флигельадъютанту Александру Сергеевичу Меншикову, отправил ему шейный крест, а также лоскутки сукна, покрывала и позумента, извлеченные из гроба еще при первом вскрытии могилы. Этим губернатор не удовлетворился и во время повторного раскопа велел лекарю выдернуть из бровей покойного несколько волос, поместить их в пробирку со спиртом и отправить ее вместе с башмаком родственникам в столицу. Намерение, однако, не было осуществлено, так как губернатор, не надеясь на способность почты доставить пробирку адресату в целости, решил ждать оказии. Что касается башмака, то «от сырости и чрезвычайной мокроты оной развалился и истлел».
Молва же донесла до родственников известие о том, что у покойника была вырезана бровь и извлечен глаз. Слух о кощунстве над телом покойника стал достоянием Николая I, и он велел министру внутренних дел отправить губернатору предписание: «Дошло до сведения государя императора, что 6 числа прошедшего января в городе Березове вырыто из земли тело покойного фельдмаршала князя Меншикова. Его величеству угодно знать без отлагательства, по чьему повелению и по какому поводу было сие сделано».
Ответ Бантыш-Каменского гласил, что тело бывшего генералиссимуса князя Меншикова не было вырыто из земли, а только открыто место его погребения по его приказанию березовским городничим Андреевым. Повторно могила была вскрыта «для того только, чтобы удостовериться, действительно ли найденное г. Андреевым тело было Меншикова». Цель всех разысканий – поставить на могиле «знаменитого изгнанника» «простой памятник».
Поскольку Бантыш-Каменский не обмолвился ни единым словом относительно волос, шейного креста, позументов и сукна, то царь, ознакомившись с ответом, «изволил найти, что в оном нет чистосердечия». Николая I в ответе губернатора раздражало также умолчание о вырезанной брови и вынутом глазе. Во втором донесении Бантыш-Каменский подробно изложил все обстоятельства двукратного вскрытия могилы. В конечном счете царь осудил действия губернатора, велев передать ему, что «любопытство ваше было, по крайней мере, неуместно». [456]
456
Русская старина. СПб., 1873. № 6. С. 744–762.
Этим история с могилой Меншикова не закончилась. Член Русского географического общества Н. А. Абрамов во время посещения Березова в 1842 году, то есть через семнадцать лет после вскрытия могилы, имел беседы с участниками и очевидцами этого события, продолжил разыскание места захоронения Меншикова и пришел к выводу, что в 1825 и 1827 годах была раскопана могила не Меншикова, а кого-то другого. В пользу своего утверждения он привел несколько убедительных доказательств. Абрамов установил, что могила Меншикова находилась не у Спасской церкви, где городничий вел раскопки, а у Богородице-Рождественской. Именно эту церковь срубил Меншиков, и там он был похоронен. Она сгорела 20 февраля 1764 года. Другой довод – платье и обувь на покойном не мужские, а женские: капор на голове, шлафрок, башмаки на высоких каблуках. Далее – рост Меншикова (2 аршина 12 вершков) не соответствовал длине выдолбленной части гроба, равнявшейся 2 аршинам 5 вершкам. Очевидцы вскрытия могилы рассказали Абрамову, что на большом гробу стояло два маленьких гробика. Согласно преданию, старшая дочь Меншикова, нареченная невеста Петра II, тайно обвенчалась с князем Федором Долгоруким, разрешилась двойней и тут же скончалась. [457] Казак, показавший за мзду место погребения Меншикова, по мнению Абрамова, полагал, «что покойник, пролежав в земле 98 лет, давно сгнил, а между тем ждал себе за открытие награды». Вывод автора таков: могилы Меншикова давно не существует – место, где он был захоронен, размыла река Сосьва.
457
Записки имп. Русского географического общества. СПб., 1857. Кн. 12. С. 370–372.
Последний раз судьба останков Меншикова рассматривалась в работе М. Путинцева «К празднованию 300-летия г. Березова», опубликованной в 1891 году. Автор разделяет взгляды Абрамова, он излагает содержание статьи и приводит из нее обширные цитаты. Новых доводов М. Путинцев не приводит, но его суждения отличаются большой категоричностью. Если, например, Н. А. Абрамов могилу, раскопанную Андреевым и Бантыш-Каменским, связывает с именем Марии Меншиковой, ссылаясь на предание, то Путинцев считает эту могилу могилой дочери Меншикова без всяких оговорок. [458]
458
Тобольские епархиальные ведомости. 1891. № 23/24. С. 507–510.