Меншиков
Шрифт:
Того ради мы меж себя разсуждаем, что от наших лекарств пользы никакой не будет, ежели его светлость от своей стороны себя сам пользовать и вспомогать не изволит, а особливо воздержать себя от сердитования и печали и, елико возможно, от таких дел, которые мысли утруждают и безпокойство приводят». [278]
От него уже все отвернулись. В гостеприимном доме светлейшего на именинах Дарьи Михайловны вельможи демонстративно отсутствовали.
Хотя Меншиков устоял и на этот раз, но почепское дело ему все же стоило потерь. Петр обязал его расстаться с тем, что ему не принадлежало: вернуть казакам захваченные земли, а также оброчные деньги. Кредит светлейшего пошатнулся, и ему пришлось оставить пост президента Военной коллегии, который был вручен
278
Там же, д. 10, л. 3.
Чем объяснить снисходительность Петра к хищениям своего фаворита? Почему он терпел злоупотребления светлейшего, в то время как других казнокрадов подвергал самым суровым наказаниям? Напомним, что вице-губернатор Корсаков, всего лишь орудие в руках князя, был подвергнут пытке, ему публично жгли язык, а затем отправили в ссылку. У князя Григория Волконского вдобавок к тем же наказаниям еще и конфисковали имущество. Между тем Волконский совершил одинаковое с Меншиковым преступление – поставлял провиант под чужим именем и по дорогой цене. Наконец, несомненно, очень близкий к царю человек, которого он любовно называл «дедушкой», Александр Васильевич Кикин, за подрядные махинации был лишен чинов и отстранен от должности советника Адмиралтейства.
Снисходительность Петра можно было бы объяснить многолетней дружбой и уважением к прежним военным заслугам фаворита, наконец, заступничеством Екатерины, которая, само собой разумеется, помнила о помощи светлейшего. Не страдал короткой памятью и Петр. Но все это стерлось бы в памяти, поблекло, если бы Меншиков не был полезным и крайне нужным сейчас и завтра.
Царь назначает Меншикова сенатором и руководителем одного из важнейших учреждений обновленного государственного механизма – президентом Военной коллегии. Заметим, что это назначение светлейшего состоялось в 1718 году, в то время, когда расследование его хищений подходило к концу и масштабы в общих чертах были ясны.
В следующем году нависла угроза вмешательства в Северную войну Англии – воды Балтийского моря бороздила эскадра английского адмирала Норриса, готовившаяся к нападению на русский флот. Царь посылает Меншикова в Кронштадт, где тот руководит возведением дополнительных укреплений, способных преградить подход к Петербургу неприятельской эскадре. В этом же году мы видим Меншикова за выполнением крайне деликатного поручения, к которому царь мог привлечь человека, пользовавшегося его полным доверием, – он руководит описанием опечатанного имущества и бумаг покойного царевича Алексея.
В 1720 году Петр решает увеличить число кавалерийских и драгунских полков, готовясь развернуть обширные военные действия на территории самой Швеции. Кроме того, носились слухи о возможной высадке шведского десанта на побережье Эстляндии и Лифляндии. «Мейн фринт, – писал царь светлейшему, – хотя мы мало верим о транспорте шведском, однако же то подлинно есть, что в Готенбурге множество судов транспортных всех наций берут и пятнают гербом для транспорту». [279] Чтобы опрокинуть неприятеля в море в любом пункте высадки, необходимы были сильные подвижные отряды.
279
Голиков И.И. Указ. соч. М., 1839. Т. 8. С. 409.
Комплектование новых кавалерийских и драгунских полков Петр возложил на Меншикова. Тот отправляется на Украину. И это, как мы помним, в разгар почепского дела.
Выехал князь из Москвы в начале марта в сопровождении жены, свояченицы, двух дочерей и сына. В Петербурге осталась лишь грудная дочь Екатерина. Источники не сохранили сведений о челяди, сопровождавшей княжескую семью, но можно не сомневаться, что князь, умевший подчеркнуть величие своей персоны, обставил вояж на Украину надлежащей роскошью и помпезностью.
В пути княжеский кортеж настигла запоздалая зима: сильные морозы и метели. «Смело могу донести, – писал Петру князь, – что как я стал при вашем величестве служить, ни в котором пути такой дороги не имел».
Князю, как фельдмаршалу и президенту Военной коллегии, украинский гетман устроил пышную встречу и оказал положенные его рангу почести: въезжал Меншиков в город в сопровождении казачьих эскадронов, под гром артиллерийских салютов и звуки оркестров.
Поездка князя недешево обошлась гетману и украинской старшине – им пришлось раскошеливаться на подарки Александру Даниловичу. Гетман Скоропадский одарил князя серебряной с позолотой кружкой весом свыше двух килограммов, а гетманша кружкой поменьше – в один килограмм двести граммов. Подарки полковников были не менее весомыми, причем фантазия их не отличалась разнообразием: черниговский полковник Полуботка и генеральный судья Черныш преподнесли по две серебряных с позолотой чаши весом около двух с половиной килограммов, миргородский полковник – серебряную лохань в три килограмма весом. Прочие полковники решили пополнить своими подарками княжескую конюшню: миргородский полковник привел серо-пегий цуг в семь лошадей, сумский полковник – вороно-пегий цуг в шесть лошадей, гетман – цуг соловой масти в шесть лошадей.
Поездка по Украине не стоила князю ни копейки – продовольствием, напитками, а также фуражом его тоже снабжали гетман, полковники и разных рангов вельможи, чьи владения находились по пути следования. Мы не знаем численности свиты и челяди князя и его семьи, но какими бы ни были они многочисленными и прожорливыми, справиться со снедью, получаемой Меншиковым, они не могли. С 7 по 13 мая продовольственные и фуражные запасы Александра Даниловича пополнялись десять раз, причем столь обильно, что ими можно было удовлетворить аппетиты многих сотен людей. Чего здесь только не было. Вина венгерские, молдавские и крымские, мед и водка; различного рода деликатесы: осетрина свежая и соленая, оливки, соленые сливы. Особенно изобиловала княжеская кухня мясными припасами. За месяц с небольшим слуги Меншикова заприходовали свыше полутора сотен бычков, телят, яловиц и коров, более полутысячи овец, свыше трехсот гусей, сотни кур, тысячи яиц. А там и разного вида крупы, животное масло, пшеничная и ржаная мука, солод… Фураж доставляли возами.
Можно не сомневаться, что значительная часть коней и прочей живности переправлялась в вотчины князя. В первую очередь это относится к лошадям, их помимо цугов было подарено несколько десятков, а также к крупному рогатому скоту и овцам. [280]
На Украине Меншиков еще раз блеснул талантом организатора. Он закупил необходимое количество лошадей, мобилизовал множество рекрутов из однодворцев, пересмотрел списки гарнизонных полков, изъяв из них солдат, годных в полевую службу, привлек более тысячи дворянских недорослей для службы в коннице. В общей сложности Меншиков укомплектовал двадцать шесть полков, из которых четыре отправил в Ригу, десять – в Смоленск, а двенадцать оставил на границе с Польшей. Прибыв в Смоленск, он обнаружил там резервы, из которых сформировал еще два полка, и отослал их в Ригу.
280
РГАДА, ф. 198, д. 160, л. 1–6.
Обо всем этом Меншиков сообщил царю в пространном донесении, отправленном по совету Макарова. Кабинет-секретарь писал Меншикову: «А о добром распорядке лутче, что и к самому его величеству изволите отписать, что будет, надеюся, приятно».
Меншиков, как всегда, показал товар лицом. Супругу он извещал письмом, отправленным из Пскова 29 августа: «Дорога, слава Богу, суха, только немногие есть мосты, верст на 30 плохи. Однако ж и они к вашему прибытию, с помощию Божиею, исправят». [281] Путь из Украины до Смоленска и от Смоленска до Риги он преодолевал хозяином, властно вторгавшимся в то, что требовало улучшения и более совершенной организации. Он исправлял дороги и мосты, составлял инструкции, проводил обучение рекрутов, инспектировал полки.
281
Там же, д. 737, л. 237; д. 1170, л. 331.