Мент и бомжара (сборник)
Шрифт:
Наконец Зайцев не выдержал.
– Похмелиться хочется?
– Видишь, капитан, как нынешние пьют… Хоть бы глоток оставили… Не верю я, что при таком количестве бутылок нестерпимая жажда их обуяла… Причем, обрати внимание, что они пьют… Вино, водка, пиво… Какой организм выдержит! Нет, не зря все наши вожди настойчиво призывали народ к культуре пития… Да, ты о чем-то у меня спрашивал?
– Я спросил, не хочешь ли ты похмелиться?
– А знаешь… От глоточка не отказался бы… Водки, разумеется.
– Может, коньячку? – усмехнулся Зайцев.
– Нет, сейчас в продаже только поддельный
– Полиция не пьет коньяк.
– И правильно делает, – рассудительно заметил Ваня. – Вот появится в продаже настоящий коньяк, тогда…
– Уговорил, – решительно сказал Зайцев. – Пошли. – Быстрыми, нервными шагами он поднялся на лестничный пролет и позвонил в ту самую дверь, в которую час назад пытался пройти пылающий человек. – Не верю я, что в этой квартире нет водки! Не верю!
Дверь осторожно и бесшумно открылась.
На пороге стоял все тот же румяный, гладко выбритый и прекрасно пахнущий мужчина.
– Простите, – сказал Зайцев. – Не найдется ли у вас сто грамм водки?
– Конечно, – спокойно ответил хозяин и сделал шаг в сторону, пропуская Зайцева вперед. Тот хотел было отказаться, но его опередил Ваня, быстро прошмыгнув в прихожую. И Зайцеву не оставалось ничего иного, как последовать за ним. Хозяин провел их на кухню, вынул из холодильника початую бутылку водки, поставил на стол три стопки и, не торопясь, наполнил их. – Лимончик?
– Нет, спасибо, – ответил Ваня. – Ничего не надо, – он медленно выпил и поставил стопку на место.
– А вы? – спросил хозяин у Зайцева.
– Чуть попозже… Где-нибудь к вечеру.
– Заходите, я буду дома, – наконец улыбнулся румяный мужчина.
– Вы всегда так душитесь? – спросил у хозяина Ваня.
– Нет, только сегодня.
– Запах? – Ваня кивнул в сторону площадки.
– Да, немного есть.
– Вы знали этого погорельца?
– Нет, что вы!
– А откуда вы знаете, что не знали его?
– Простите?
– Почему вы так уверены, что не знакомы с этим человеком? Ведь его невозможно узнать, у него все лицо сгорело… А может, это ваш сосед? Или родственник, коллега по работе… Не зря же он скребся в вашу дверь.
– Это случайность. С таким же успехом он мог поскрестись в любую другую дверь.
– А ребята на площадке… До утра гудят?
– После двенадцати обычно расходятся.
– Надо же, – Ваня уже направился было в прихожую, но неожиданно, словно вспомнив о чем-то важном, вернулся на кухню, быстро выпил зайцевскую стопку, а следователя догнал уже у двери. – Спасибо, – обернулся он к хозяину. – Водка была хороша.
– Заглядывайте, – радушно улыбнулся хозяин. – Не проходите мимо.
– Заметано, – подмигнул ему бомжара. – Очень хороший человек, – сказал он Зайцеву, когда дверь закрылась.
– Или водка? – усмехнулся Зайцев.
– Знаешь, капитан… – Ваня помолчал. – Что-то последнее время я стал замечать, что жизненная мудрость обходит тебя стороной… Неужели ты не понимаешь, что не может у плохого человека быть хорошая водка.
– Подонки пьют плохую водку? – жестковато спросил Зайцев.
– Опять мимо, капитан… У подонка водка в горло не полезет, колом станет. А эта… Эта песней вошла! Ты вот ходишь за мной по пятам, а мудрость моя твоим организмом как-то не усваивается.
– Слушаю, Ваня, тебя внимательно, – смиренно произнес Зайцев, но проскользнула все-таки в его голосе еле заметная усмешечка, если не насмешечка.
– Вот смотри, капитан, сколько вариантов поступков было у нашего гостеприимного хозяина, – Ваня кивнул в сторону стальной двери. – Ты проявил великодушие и попросил сто грамм водки. Хозяин мог вернуться на кухню, наполнить стопку и принести ее вот сюда на площадку. Он мог поступить чуть иначе – прийти на лестничную площадку с пустой стопкой и полной бутылкой. Мог пригласить тебя на кухню и там, возле холодильника, наполнить стопку, а ты бы вынес ее мне на площадку. И так далее. Хочешь, опишу тебе дюжину возможных вариантов. Хозяин выбрал наилучший, наиболее достойный и уважительный для нас с тобой. Я был просто потрясен его поведением.
– Так вон что тебя так взволновало! – хмыкнул Зайцев. – Хлопнул на дармовщинку две рюмки водки, и счастлив!
– Фу, как грубо, капитан, как некрасиво! Чему вас только учат в ваших академиях! Это у тебя милицейская школа, в полиции тебя научат хорошему тону. Поясняю… Хозяин провел нас с тобой на кухню, вынул из холодильника водку…
– Не из мусорного же ведра!
– Повторяю, он вынул водку из холодильника, а не взял со стола, где стояла еще одна бутылка, но уже не такая холодная, как из холодильника. И наполнил он не одну стопку, как ты просил, не две, как можно было бы истолковать твои слова, он наполнил три стопки! Присоединившись к нам, он, таким образом, облагородил твою неприличную просьбу.
– Что же в ней было неприличного?
– Выпрашивать водку в шестом часу утра у незнакомого человека, пользуясь служебным положением… Капитан! – укоризненно воскликнул бомжара и вскинул правую руку чуть в сторону и вверх – так примерно делали древнегреческие боги, во всяком случае, в такой позе их изображали в мраморе и бронзе.
– Ладно, – проворчал Зайцев. – Разберемся. Вот поймаем убивцу, у нас с тобой будет больше времени, и ты перечислишь все двенадцать вариантов поведения этого гостеприимного душистика.
– Почему же двенадцать? – удивился бомжара. – Только девять. Три я уже назвал. А что касается убийцы… Мы просто обязаны его найти… Дело чести, капитан, – произнес Ваня странные слова, но Зайцев не обратил на них внимания, он попросту их не услышал.
– Разберемся, – повторил он и отошел к оперативникам для разговора важного и не для всех предназначенного. Во всяком случае, бомжаре не обязательно знать методы служебного расследования, которым Зайцева действительно учили в академии.
А бомжара и не стремился к этим знаниям – то, чем он обладал, ему было вполне достаточно для того, чтобы понимать события, происходящие в нашей быстротекущей жизни. Постояв у обгорелого трупа, Ваня медленно, даже как-то раздумчиво спустился на промежуточную площадку, долго всматривался в немытое окно, выходящее во двор, и вышел на свежий воздух, где не было запаха горелой человечины, вони тлеющей одежды, где не было гнетущей атмосферы преступления.