Мент поганый (сборник)
Шрифт:
Гуров долго сидел в кресле, курил, варил кофе, снова курил, тасовал колоду и так и сяк, сдавал карты себе и противнику – и каждый раз проигрывал. Лишь когда начало светать, сыщику удалось вытащить джокер. Гуров ударил кулаком по столу, обозвал себя дураком, еще минут тридцать работал, потом упал на диван и заснул.
Юдин жил холостяком, но утюг в доме нашелся, и около десяти утра Гуров, стоя в одних трусах, гладил брюки. Хозяин готовил завтрак, поглядывал на мускулистую фигуру гостя и говорил:
– У вас фигура тридцатилетнего атлета, можете работать натурщиком, хотя для классики, пожалуй, мышц многовато. И на груди шрамик почти не виден,
Гуров закончил гладить, убрал утюг и доску, принялся чистить туфли.
– Рубашечка ваша никуда не годится, мог бы подарить новую, так вы наверняка не возьмете…
– Отчего же? – удивился Гуров. – Я нормальный человек и обожаю подарки.
Юдин принес белую рубашку и строгий однотонный галстук. Гуров взял, поблагодарил сдержанно и быстро оделся. Потом они завтракали, разговаривали на отвлеченные темы: о погоде, футболе, политике. Когда собрались уходить, Юдин спросил:
– Вам действительно нужен человек, который подбросил мне Романова?
Гуров кивнул, и Юдин назвал фамилию и должность. Сыщик снова кивнул, взглянул, прищурившись, и заговорил медленно, произносил слова осторожно, словно брел в темноте, на ощупь.
– Я бы на месте Каца не лез в петлю, а раздобыл «Мерседес», принадлежащий покойнику Романову. При ваших возможностях – дело несложное. В «Мерседесе» я не стал бы ничего искать, а велел бы разобрать его на части, до последнего винтика, слил бензин, масло, размонтировал колеса. Мы не способны угнаться за передовой мыслью Запада и не надо пробовать, – он заговорил даже веселее. – Разберите этот аппарат на молекулы, и, если в ваших руках ничего не останется, я брошу свою работу и наймусь к вам водителем.
– Ловлю на слове, Лев Иванович, – сказал Юдин, отпирая массивные запоры входной двери.
– А пока не я вас вожу, а вы меня, подбросьте, пожалуйста, на Октябрьскую площадь, к министерству, – ответил Гуров, переступая порог.
Глава десятая, и последняя
Шеф Гурова, начальник главка Петр Николаевич Орлов, как обычно, в штатском скромном костюме, с плохо повязанным галстуком, который всегда раздражал Гурова (уже семнадцать лет у него чесались руки перевязать галстук по-человечески), сидел в своем кабинете за столом, вертел в руках дискету и, казалось, нимало не интересовался проходившим здесь разговором.
Моложавый генерал, которого Гуров впервые увидел накануне ранним утром у загородной резиденции, в отличие от хозяина кабинета, был крайне активен. Он пытался расхаживать перед столом Орлова, но кабинет был невелик, и генерал, сделав три-четыре шага, натыкался то на книжный шкаф, то, развернувшись и пробежав в обратную сторону, налетал на сейф. В общем, генерал суетился. Гуров сидел сбоку от стола начальника, спиной к окну, терпеливо ждал, когда кончится игра в слова и начнется дело. Сыщик не понимал роли генерала, широты его полномочий, хотя по отсутствующему выражению на лице шефа – а за долгие годы он изучил это лицо как свое собственное – следовало понимать, что этот, явно из новых, генерал полномочиями облечен и является персоной, приближенной к императору.
– Я всегда полагал, что мы люди военные и дисциплинированные! И вы, Лев Иванович, – полковник милиции, а не анархист с маузером за поясом и бомбой в кармане! – изрек генерал, в очередной раз натыкаясь на сейф. – Черт побери, мы можем перейти ко мне, все-таки просторнее, и хоть кофе дадут…
Шеф нажал на кнопку и тихо сказал:
– Света, кофе, пожалуйста…
– Петр Николаевич, вы своим молчанием поддерживаете полковника, будто одобряете его безобразное поведение, которое граничит со служебным преступлением. – Генерал неловко присел на краешек стула. – Мало того, в прокуратуре решают вопрос о возбуждении против полковника уголовного дела за превышение пределов необходимой самообороны, нанесение тяжких телесных повреждений с расстройством здоровья.
– Тяжких без расстройств не бывает, генерал, – флегматично заметил Орлов. – А никакого дела не слепится – нет потерпевших.
– Не понял! – Генерал вскочил.
Орлов заглянул в лежавшую на столе папку и ответил:
– Сегодня около шести утра содержавшиеся в санчасти Прохоров и Курков убили постового милиционера и скрылись.
– Прекрасно! Великолепно! – Генерал вновь начал тыркаться по кабинету. – Просто гора с плеч! Я циник? Возможно. Но на нашей работе порой убивают… Сейчас главное – это полковник. – Он ткнул пальцем в Гурова, хотел то ли пригвоздить, то ли возвысить. – Он должен быть в белом, без единого пятнышка. Сколько вы работаете в милиции? И что, кроме отборной ругани, слышали? Надо не только, как вы выражаетесь, пахать, но и подать результат. Старо? Согласен, так ведь и мир стар. Сегодня в семнадцать – пресс-конференция, будут наши писаки, депутаты, сами понимаете, иностранцы. Мы им такой товар подаем, а главный герой – в грязи увечит людей… Ну, слава богу, хоть с этим пронесло!
Генерал поднял руку, хотел, видно, перекреститься, но сдержался, неопределенно помахал ладошкой.
«Так… Ларчик просто открывался, – подумал Гуров. – Пресс-конференция, иностранцы, потому-то ты не спишь. И гоняешься ты не за мной, грешным, а за сенсацией».
– Я выполняю приказ министра! – Произнеся эту фразу, генерал, словно прикоснувшийся к земле Антей, ринулся в бой с новыми силами. – Я вас подам на всю страну и дальше, за пределы! Я должен быть уверен в вас, полковник! А я не уверен! Где вы болтались почти сутки? Почему вы скрылись от своих товарищей?
– Разберемся. – Орлов с интересом разглядывал свои ладони. – Полковник Гуров напишет рапорт. Мы разберемся.
– Нет у меня времени! – Генерал в конце почти каждой фразы ставил восклицательный знак, если только не ставил знак вопроса. – Перестройка! Мы боремся с бюрократией, а вы все вопросы хотите свести к бумажке! Ну, рапорт со временем, пожалуйста, почему сейчас нельзя русскими словами объяснить?
Орлов перестал любоваться ладонями, взглянул на Гурова и кивнул.
– Товарищ генерал! Я выполнял специальное задание, о котором, в принципе, никто не должен был знать. Неожиданно меня останавливают незнакомые люди, представляются как мои телохранители. У меня тело одно, я не могу доверить его охрану чужим людям.
– Не паясничайте, полковник! Вам предъявили документы, сослались на министра!
– Документы я могу такие предъявить, что вы, товарищ генерал, в моем присутствии сидеть не посмеете.
Генерал покраснел, затем пошел белыми пятнами. Орлов довольно заурчал, сказал миролюбиво:
– Ну, ладно, ладно, Лев Иванович, давай по существу.
– А по существу, товарищ генерал, – сыщик взглянул на начальника обиженно, – ни о какой охране не договаривались. Парни наглые, это факт, а почему они висят на хвосте, что им нужно, неизвестно. Министр, говорите? Так я могу сослаться на президента или на господа бога… Слова – они все выдержат.