Мент

Константинов Андрей Дмитриевич

— Так… перстень? Перстень у тебя самодельный. Снимай, не положено.

— Так я…

Прапорщик несильно ударил дубинкой. Алик свинтил с пальца свой перстень с бриллиантом, швырнул на стол.

— Крестик… тоже самодельный? Снимай, не положено.

Алапаевский безропотно снял крест. По какой-то внутренней гуиновской инструкции вещи незаводского происхождения были запрещены. Обычно на это закрывают глаза — на руках у зэков полно самоделок.

— Самопальный мундштук, Сергей Андреич, — сказал прапорщик.

— Изъять… не положено.

Вор Алик Алапаевский стоял в спущенных до колен трусах… вид у него

был жалкий. Унизительный досмотр на глазах у других арестантов авторитета ему не добавлял.

— А теперь грудью на стол. Жопу раздвинь. Что там у тебя интересного?

— Начальник, брось измываться, я не пацан.

— Быстро!… Ща узнаем — целка ты или нет?

Алик лег грудью на стол, руками раздвинул ягодицы. Прапорщик со смехом заглянул в задницу.

— Кажись, целяк, — сказал он. После досмотра Алика куда-то увели. Больше Сашка никогда его не встречал.

А Зверева, чеченцев и татарина капитан лично отвел в баню. Свердловский централ построен в виде буквы. В его коридорах, тупиках, подземных переходах без провожатого запутаешься в момент.

Они шли долго. Вверх-вперед-вниз… направо… вверх… налево. Черт ногу сломит в этих страшных лабиринтах. Сашка с улыбкой вспоминал простую топографию Крестов. Капитан запер их в бане. Мойтесь, ребята, брейтесь. Через час приду. Хватит часа-то? — Спасибо, командир, хватит.

…Ах, какое это наслаждение после этапа — баня!

Ну… с легким паром.

И снова — этап… Да не этап — этапчик, прогулка. Сто шестьдесят километров от Екатеринбурга до Тагила поезд идет часа четыре. В ментовских купе свободно. И на душе как-то даже и радостно… Странно, правда? Но за окном мелькает лес, светит солнце и сверкают заснеженные скалы — Урал. Синее висит небо с накрахмаленными облаками. Катит по уральским горам поезд, несет в «Столыпине» узников.

…На вокзале БС Зверев поднял голову. «Гостиница Нижний Тагил», — горели неоновые буквы по фасаду большого серого здания. Сгущались сумерки. Ну, вот ты и приехал, Саня.

А что мы знаем про Нижний Тагил? Немного. Пока немного. Справка: Нижний Тагил, г. (с 1917), в Рос. Федерации, Свердловская обл., на р.Тагил. Ж.-д. уз. 434 т.ж. (1993). Черная металлургия (металлургич. комб-т и др.), маш-ние (з-ды: вагоностроит., котельно-радиаторный, медико-инстр. и др.), хим. и коксо-хим пром-сть (ПО Уралхимпласт и др.). Добыча медной руды. Пед. ин-т. 2 т-ра. Музеи: ист.-рев., изобр. иск-в. Осн. в 1725 г…

А вот про Красную Утку, то есть про зону УЩ 349/13, ничего в энциклопедической справочке нету. И две тысячи осужденных в этой зоне тоже в 434 т.ж. не вошли.

…»Гостиница Нижний Тагил», — горели неоновые буквы на фасаде. Навряд ли нас поселят в этой гостинице, усмехнулся про себя Зверев. Нам подавай отель покруче… Фирмачи западные, говорят, большие бабки отстегивают за возможность переночевать в старых тюрьмах. Романтика, экзотика…

До зоны ехали минут пять, не больше. Автозак вкатился в шлюз. Заскрипели, закрываясь, ворота. Приехали, — сказал милиционер-татарин из Казани. Чеченцы угрюмо молчали. Еще в поезде Ваха сказал Звереву: «Нас там будут душить».

— Почему?

— Потому что чеченцы, Саша.

Пожалуй, историю чеченцев стоит вкратце рассказать, хотя к нашему повествованию она не имеет прямого

отношения.

Итак, в Дагестане, в Махачкале, в девяносто первом году убили чеченца. Убийца был задержан и предстал перед судом. Судили его в Верховном суде Дагестана… Но суд по закону — это одно, а по обычаям кровной мести — совсем другое. Девять человек, братья и родственники убитого, приехали на процесс из Чечни. Уже было ясно, что высшую меру преступник не получит. А убитый должен быть отомщен. Такова традиция.

В зал суда родственники пришли с оружием. Несмотря на долгие годы советской власти и массовые репрессии чеченцы сохранили культ оружия. Девять мужчин с обрезами, пистолетами и даже автоматами Калашникова ждали появления кровника. А вводили подсудимого в клетку несколько необычным способом — через люк в полу.

Когда убийца появился в этом люке, родня убитого с криком «Ложись!» выхватила оружие. Если бы они дождались, пока конвой закроет люк, убийца был бы обречен. Они поспешили! Загремели выстрелы, и раненый кровник сразу прыгнул в люк. Один из конвоиров упал, закрыв голову руками. Другой начал доставать оружие, и ему прострелили плечо. Судья — Председатель Верховного суда — сидит молча, бледный. Сделать в такой ситуации он ничего, разумеется, не может. Да и никто не может противопоставить что-либо ярости девяти вооруженных горцев… Убийца скрылся в люке. Один из чеченцев расстреливает из автомата замок на клетке, врывается внутрь и ныряет в люк. За ним следуют еще четверо. Остальные захватывают в заложники Председателя Верховного суда! В зале суда царит паника, кричат и плачут родственники убийцы, пахнет порохом… А в подвале продолжается погоня. Но время упущено, лабиринт коридоров незнаком. Убийце удалось скрыться! Обычай кровной мести остался не исполнен.

На четырех автомобилях, с заложником — председателем Верховного суда республики! — девять чеченцев стали прорываться к Чечне. Со стрельбой, с погоней на хвосте… Части из них удалось скрыться, а часть была, разумеется, задержана. Боевик кончился, началась тюремная драма.

Следствие по громкому, скандальному делу проводили аж в Мурманске, подальше от Чечни. А суд проходил в Ростове-на-Дону. Всем вменили семьдесят седьмую статью — бандитизм, плюс незаконное владение огнестрельным оружием, плюс — вдогонку — еще что-то. Не нужно быть юристом, чтобы понять: бандитизмом здесь и не пахнет. Однако следствие пошло именно по этому пути. Суд поддержал. Срока все получили немалые — начиная от десяти лет и выше. Почему ни следствие, ни суд не использовали статьи о кровной мести и покушении на убийство, авторы объяснить не берутся… Но именно так и было.

Процесс был громкий, меры безопасности — беспрецедентные. На крыше горсуда сидели снайпера. Присутствие публики на процессе было ограничено. Все мало-мальски вызывающие подозрение досматривались на предмет оружия.

…Итак, все получили сумасшедшие срока. Четверо чеченцев из личной гвардии Дудаева — самые большие. Их содержали всех вместе и постоянно перебрасывали с зоны на зону в северных областях России. Один из этапов забросил их в Екатеринбург, в двойку… Есть там недалеко от централа режимно-разрежимное учреждение. Образцово-показательное. Красное. Краснее некуда. Краснее, наверное, и не бывает. Там актив ходит с дубинками. Вот туда-то и попали четверо чеченцев.