Менталист. Конфронтация
Шрифт:
— У меня есть ещё кое-что, — я помялся. — Я обучу группу ребят, которые будут владеть глифами, но не хочу бросать их в бой. Боюсь помощи моей группы не будет.
— Объясни. — потребовал дед.
— Они не готовы, пустая трата резерва.
— Ты решил за них? — лицо деда разгладилось. — Помни Федя, люди преподносят сюрпризы. Они не обязаны делать так, как задумал ты. Я тоже когда-то был юным и считал, что контролирую ситуацию.
— Я контролирую, — вякнул я.
— Императору всё сложнее отбиваться от знати и академического
— Знаю, — вздохнул я. — Всё будет.
— Надеюсь на тебя. Пришлось поручиться за тебя, моя просьба в том числе и для того, чтобы показать твою полезность.
— Спасибо. — искренне благодарю деда.
— Есть за что, — ухмыльнулся он. — Мне пора, жди сообщения, затем я лично тебя перенесу, потом будешь прыгать по этим координатам.
Дед встал, оглядел маленькую кухоньку, а затем прикрыв глаза исчез в вспышке фиолетового света. Рассыпанная на столе заварка взметнулась в воздух, и я остался один.
Время поджимало, поэтому в поместье я переместился с помощью дара. Чуть постояв, чтобы поймать в голове образ, пустил силу по каналам, захватившую меня в водоворот магии.
Айза раздражённо хлопнула дверью автомобиля, усаживаясь на сиденье. В голове царил сумбур после разговора с молодым преподавателем. Девушка трезво оценивала свою внешность, и была раздосадована отказом парня.
— О чём ты разговаривала с Фонвизиным? — требовательно спросила Алиса.
— Ставлю на то, что пыталась его склеить, — хохотнул по обыкновению флегматичный Дастин. — Но видимо тут у нашей залётной птички всё пошло не по плану.
— Он ничего, — в унисон отметили сестрички.
— Склеить Фонвизина? — Алиса не удержалась и хихикнула.
— Чего?! — возмутилась Айза. — У меня что, нет права на личную жизнь?
— Он помолвлен, для начала, — принялась объяснять принцесса. — Да и потом, зачем тебе это нужно?
— Но не женат же! — оскалилась темнокожая.
— У нашей дамочки всё просто, она же с острова. Мужчин там днём с огнём не сыщешь, а те, что есть имеют по несколько подружек.
— Тут так не делают. Отец давал мне дело Фонвизина, он вёл весьма разгульный образ жизнь до того, как прошёл испытание рода.
— А потом перестал интересоваться девушками? — уязвлённо спросила Айза.
— Он изменился, — задумчиво прикусила губу Алиса. — Да и что ты нашла в этом выскочке?
— Её привлекают сильные парни. — снова влез Дастин.
— Сильный — это не про Фонвизина. Он считался слабейшим наследником среди не то что великих домов, а просто среди первой сотни. — пояснила Алиса.
— Если он слабак, то это то что мне нужно. У вас все такие слабые?
— Тут что-то другое. Отец говорит, что он полезен для него, поэтому я тут.
— Начнём с того, что я не видела подобного контроля ни у одного одарённого, поэтому хочу наладить контакт.
— Знаем мы, как ты налаживаешь контакты, — сально улыбнулся Дастин, который был сегодня в ударе.
— Заткнись, Дастин!
— У него целая толпа девушек в подчинении, одни островитянки. Выбрось из головы. Видела я их на слушании.
— Островитянки? — заинтересовалась Айза.
— Да, прибыли с острова, группа наёмниц.
— Интересно. — задумчиво произнесла Айза, выпадая из обсуждения.
Минивен с венценосными особами тронулся от академии, унося компанию в резиденцию императора. Девушки притихли, замолчал и Дастин, найдя в салоне минибар.
Островитянка и не предполагала, что кто-то может ей отказать. На родине девушка пользовалась бешенной популярностью и носила титул. Нумийская львица, в честь поселения в Эфиопии, которое называлось Нумия.
Львы Нумии известны на весь континент, своей агрессией и кровожадностью, а вот львицы же славятся бесконечной преданностью своей стае и лидеру. Были случаи, когда львицы умирали, после потери самца, каждый раз из прайда выживала дай бог половина львиц, как правило у самца было от двух до пяти самок.
Айза скучала по раскидистым кофейным деревцам, возвышенностям, но больше всего по горячей как рабочая поверхность утюга — саванне. В саванне всегда надо соблюдать осторожность, стоит зазеваться, тебя обожгёт.
Юную Нумийку взял к себе барон Стокгольм. Имя было вымышленным, уже не молодой мужчина, сорока с лишним лет, но внешне ему было трудно дать больше двадцати пяти. Красив, ухожен, невероятно сложен — именно так отзывались о нём все, кто видел. Разве что не пели дифирамбы о его неземной красоте, хотя, признания в стихах считаются?
Эдвард был в Эфиопии проездом, осматривая только что купленную кофейную плантацию. Проезжая мимо поселения Айзы, он увидел её стирающую бельё в небольшом ручье. Если Эдвард был Аполлоном среди английской знати, Айза считалась белой вороной у себя в селении.
Высокая и худая будто тростинка, с широкими скулами и большими губами на худом лице, плечи и ключицы остро выпирали из-за худобы, а лицо украшали огромные глаза.
Ей было всего десять, но Эдвард влюбился в неё бесповоротно.
Айзу выкупили, увозя на остров, где правили совершенно другие законы. Где твари встречались намного чаще, чем в её родных землях, где Айза стала баронессой Стокгольм.
Барон брал себе наложницу на вырост. Он видел в ней потенциал, там где её называли худой, он говорил — стройная, там где другие показывали пальцем на её скулы, он называл их — изящными. Нельзя сказать, что Айзе не нравилось находится в Англии, тут она полюбила себя.
Как-то она спросила Эдварда, почему же Стокгольм. Он ничего не ответил, но слухи в особняке ходили, самым популярным было то, что он был настолько красив, что женщины, которых он брал в путешествиях, непременно влюблялись в него.