Менталист
Шрифт:
Винсент покосился на плод раздора. Девятнадцать кусочков. Если каждый уполовинить, будет тридцать восемь. Сделать нечетное четным – такое всегда было ему по душе. Винсент понимал толк в символах. Когда бесформенному получается придать цельность, это вселяет надежду. Винсент любил свою семью, но ему трудно было жить в хаосе.
И еще он любил порядок – структуру, четные числа.
– Ешь, зануда…
Винсент подвинул чашку Астону, который еще некоторое время как будто раздумывал, что ему еще такого сказать про кусочки яблока. Но поскольку он
– Возьми хотя бы бутерброд, – уговаривала Мария Ребекку. – Или йогурт. Что угодно – тебе надо поесть.
– У мамы мне совсем не обязательно завтракать, – возразила Ребекка. – И сама она ест не раньше двенадцати, если ест вообще. Организм должен отдыхать от переваривания пищи. Наши тела не созданы для того, чтобы так много есть. В каменном веке люди ели время от времени, иногда сутками обходились без пищи.
– Это слова твоей матери, не твои. И мы живем не в каменном веке. Винсент, скажи ей…
– Но Ребекка права. – Винсент налил себе кофе. – Наши тела и в самом деле плохо приспособлены под современные пищевые привычки, и последние исследования показали, что…
Мария резко встала и взяла блюдце со своим любимым бутербродом – авокадо на ломтике ржаного хлеба, – густо присыпанный кокосовой стружкой. Цена – как за килограмм золота, зато какой противовоспалительный эффект! А в глазах Марии – так и вообще источник вечной жизни.
– Неужели так трудно хотя бы раз встать на мою сторону? – возмутилась она. – Ребекка должна есть – о чем здесь спорить? Она растет, ее тело только формируется. У девочек ее возраста от нехватки питательных веществ прекращаются месячные.
– Черт возьми, – выругался Беньямин. – Вы можете не говорить о месячных, когда я ем?
– Тебе девятнадцать лет, Беньямин, – напомнил Винсент. – Пора перестать быть таким брезгливым. В конце концов, речь идет о естественных жидкостях организма…
Беньямин глянул на отца, поднялся, взял оставшееся яйцо в руку и удалился в свою комнату, качая головой.
– У тебя ЛСД, папа, – сухо констатировала Ребекка.
– Запомни раз и навсегда, – возвысил голос Винсент, – эта болезнь называется а-эс-дэ… иначе говоря, высокофункциональный аутизм… понятно?
Проигнорировав их спор, Мария продолжала гнуть свою линию:
– Ты все время ссылаешься на свою маму. Но, Ребекка, ты должна понять, что в каждой семье приняты свои правила. И то, что вы делаете дома с Ульрикой, совсем не обязательно повторять здесь, у нас.
– Конечно, тетя Мария.
Ребекка тоже встала, захватив кусок хлеба из корзинки на столе, с торжествующим видом пронесла его мимо «тети Марии», проследовала в свою комнату и хлопнула дверью.
– Отлично. Спасибо, мама! Теперь мы пойдем кормить едошек. – Астон быстро задвинул стул и побежал в гостиную к аквариуму.
– Евдошек! – крикнул ему вслед Винсент. – Рыба называется «американская евдошка».
– Я знаю! – отозвался Астон, щедро рассыпая корм
Потом взял айпэд, лежавший на зарядке на кухонном диванчике, и удалился к себе.
– Пять минут, Астон! – крикнул ему вслед Винсент. – Потом мы отправляемся в школу!
Мария прислонилась к кухонному диванчику и сложила руки на груди – точь-в-точь, как это только что делала Ребекка.
– Она назвала меня тетей только для того, чтобы позлить, – вздохнула она.
Винсент посмотрел на жену с недоумением:
– Но ты и есть ее тетя. Ты ведь сестра ее матери, если я не ошибаюсь? Ребекка правильно тебя назвала. Как ты можешь на это сердиться?
Винсент никогда не понимал, зачем некоторые люди тратят столько энергии на опровержение объективных фактов. Он потянулся за кусочком ржаного хлеба и старательно размазал по нему масло. Никаких комков, особенно по краям.
– Дело, конечно, не в этом, – продолжала Мария. – Неужели ты действительно ничего не понимаешь? Боже мой, за какого робота я вышла… Нет, ты говоришь так мне назло.
Винсент наморщил лоб. Он и в самом деле хотел понять, но реакция Марии оставалась для него непостижимой. Факты – это факты. Насколько эмоционально человек их воспринимает – другой вопрос, но отворачиваться от фактов как таковых – последнее дело.
– Кстати, с кем это ты обедал позавчера? – снова послышался голос Марии. – Неужели с Ульрикой?
Винсент повернул к ней удивленное лицо. Он только что откусил от бутерброда и должен был прожевать, прежде чем ответить. Десять движений жевательными мышцами. Он чуть было не сделал одиннадцатое, но вовремя спохватился.
– С какой стати я должен обедать с бывшей женой? – спросил он.
– Я видела счет из ресторана в мобильном банке и нашла чек в твоем кошельке. Ты кого-то приглашал в ресторан в Евле. А потом вернулся с ней в отель, да? У вас был секс?
Голос Марии сорвался на фальцет. Винсент выругался про себя. Он должен был это предвидеть. Мария ревновала его – в последнее время все чаще и совершенно необоснованно. Это тоже разрушало их брак, точнее, то, что от него осталось.
– Это была женщина из полиции, – ответил он. – Она приехала в Евле, чтобы обсудить со мной убийство, которое расследует.
– Убийство…
– Да. Дело в том, что это связано…
Мария подняла руку, останавливая его:
– Объяснишься позже. Астону пора в школу.
– Но…
Она развернулась и направилась к комнате сына.
– Астон! А ну быстро! Оставь в покое подушку, вы выходите через пять минут.
И удалилась в направлении спальни.
Винсент озадаченно смотрел на бутерброд. Мина – женщина из полиции – не шла у него из головы. Где-то в глубине души Винсент надеялся, что она объявится. Он разгладил ножом масло, потому что после первого укуса по краю бутерброда образовались «бортики». Шесть кусочков – это хорошо. Но теперь их оставалось пять, и это нравилось Винсенту гораздо меньше.