Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия
Шрифт:
– Совсем как ты, - обратилась Цинни почему-то к тетушке Гелли.
– Э-э, то есть?
– не поняла Женя.
– Пошли обедать, - коварно избежала объяснений Цинни. «Ладно, - решила Женя, - я запомнила! Как-нибудь потом расспрошу, о чем это они».
К обеду примчался граф, прихватив с собой Заккендаля, и Женя тут же вспомнила о другом не проясненном вопросе.
– Я вот, доктор, одного не понимаю, мне теперь любая фраза на незнакомом языке может мозги вскипятить? При таких делах ценность этого заклинания, я бы сказала, какая-то сомнительная.
– Это заклинание, барышня, разовое, - объяснил доктор.
– То есть каждый раз, когда нужно очень быстро изучить новый язык, его приходится накладывать заново. Воздействие его на вас нетипично из-за огромной дозы магии, которая во время первого применения закрепила его в структуре мозга. Остаточное воздействие продлится до тех пор, пока ваш уровень магии не понизится настолько, чтобы его не хватало для активизации. Я понятно объясняю?
– спохватился вдруг он.
– Вполне, - Женя злобно ткнула вилкой в кусок мяса.
– А уровень магии вообще можно как-то измерить? А то ведь одно дело, если у меня это через месяц или через год пройдет, и совсем другое, если на полжизни хватит? На магичку учиться меня как-то не тянет.
– Нет-нет, - бодро уверил Заккендаль, - год - это самый максимум, уверяю вас. Точных методик измерения нет, но некоторые - не все!
– имеют способность ощущать уровень силы. Так вот, я - ощущаю, хотя сам даже до слабейшего уровня ученика-мага не дотягиваю. Ваш уровень, милая барышня, падает заметно. В те наши встречи, когда вы оказали мне честь рассказами о медицине вашего мира, магия в вас ощущалась куда сильнее, чем сейчас. Полагаю, еще два-три месяца, и спад пойдет лавинообразно. Так что, граф, если желаете, чтобы барышня говорила еще на каком-либо языке, озаботьтесь этим через месяц-полтора.
– Мы решим это позже, - отговорился граф.
– Сейчас меня волнует состояние Джегейль на сегодня.
– Намного лучше, чем вчера, - уверила Женя.
– Но не могу передать, как меня радует перспектива отдыха от светской жизни.
– Это обманчивая перспектива, - со слегка насмешливым сочувствием сказал граф.
– Насколько я понимаю, светская жизнь придет к тебе на дом. Возможно, уже сегодня.
Наверное, лицо у нее стало очень уж красноречивым, потому что тетушки дружно рассмеялись, а потом Цинни весело объяснила:
– Учись, дитя: дома всегда можно сослаться на головную боль и сбежать от гостей, оставив их на нас. Правда, некоторые гости могут понять это неправильно, но тут уж ничего не поделаешь, иные даже в простом «здравствуй» видят двойное дно.
– Или, наоборот, в «доброго вам утречка» не видят никакого двойного дна?
– пошутила Женя. Почему-то казалось, что здесь «понять неправильно» хозяйское «у меня болит голова» - это как раз-таки понять буквально, без всякого «я не желаю сейчас вас видеть».
И, судя по тому, как довольно переглянулись ее тетушки, она все поняла правильно…
Первые гости и впрямь заявились почти сразу же после обеда, да еще и компанией - принц Ларк, Никодес фор Виттенц и почему-то Дастин ди Ланцэ, с которым Джегейль на балу и пары слов, кажется, не сказала. Впрочем, он танцевал с Цинни. Забавно, думал граф, приветствуя господ офицеров, неужели капитан решился приударить за графиней ди Скавалль? Он нашел взгляд сестры, та едва заметно качнула головой. Интересно. Возможно ли, что он приглядывается к Джегейль, не афишируя пока своего интереса?
Роль хозяйки взяла на себя Гелли. Но гости, поприветствовав должным образом дам и самого графа, как-то слишком уж дружно развернулись к Джегейль.
Та поплотнее запахнулась в шаль и обвела гостей тем задумчивым и словно оценивающим взглядом, который, кажется, позволяла себе лишь дома.
– Рада приветствовать, господа. Но скажу сразу, и давайте без обид: у меня нет сил на пустую болтовню. Мне все еще не очень хорошо, я с радостью, правда с радостью, проведу время в приятной компании, но на вопросы о самочувствии или, упаси вас небо, комплименты могу ненароком укусить.
Ларк покачал головой:
– Оказывается, я скучал по вашей прямолинейной манере разговора.
– Сами виноваты, зачем было пропадать так надолго, - фыркнула Джегейль.
– Что ж, чаю?
– А может, сядем в библиотеке?
– оценив страдальческие физиономии своих товарищей, предложил принц.
– Помните, вы обещали мне рассказать кое-что? Если вы, конечно, в силах сегодня.
Джегейль слабо улыбнулась:
– Значит, библиотека и чай для желающих. То есть для меня. На самом деле мы с тетушками уже почаевничали, но я еще хочу. От головы помогает.
– Ты уверена?
– спросил граф.
– Господа могут прийти и завтра. Помнишь, что доктор говорил? Если голова еще болит, лучше поспи.
– Все так серьезно?
– торопливо спросил фор Виттенц.
– Я слышал, у вас был просто обморок от духоты?
– Доктор сказал - никаких волнений, - всем сразу объяснила Джегейль.
– Так что я оставляю за собой право выбора тем и право сбежать в любой момент. Согласны? И, Никодес, я же просила, без вопросов о самочувствии!
Лицо Нико фор Виттенца отразило живейшее смущение пополам с удовольствием, и Джегейль правильно поняла причину.
– Дорогой граф, вчера мы с вами договорились, что останемся друзьями. У меня есть привычка вне официальной обстановки называть друзей по имени, если вас это смущает, скажите сразу, я учту.
– Мне приятно, - коротко ответил фор Виттенц.
Ларк по-мальчишески шкодливо улыбнулся:
– Я, в таком случае, смею напомнить, что тоже претендую на звание вашего друга, Джегейль.
– Какая чудовищная, э-э, - Джегейль запнулась, - как же это назвать-то? Фамильярность? Нарушение субординации? А в общем, я с удовольствием буду звать вас по имени, Ларк. Спасибо за предложение.