Шрифт:
Матвей Иларионов открыл дверь издательства и, прежде чем переступить через порог, задержался тяжело вздохнув. Сегодня уверенности в самом себе было не то, что не больше, чем обычно, скорее, сегодня он и вовсе не верил в себя.
Крупный, лысеющий редактор бросил на него незаинтересованный взгляд и жестом показал на стул. Иларионов сел и почесал нос.
«Нос к выпивке чешется, – решил он, – сейчас откажут в публикации, и я напьюсь, как обычно».
– Вы присылаете нам пятый рассказ, господин Иларионов, и все они про маньяков или серийных убийц.
Матвей набрал в грудь воздуха, чтобы возразить, но редактор махнул на него рукой и продолжил:
– Надо заметить, что этот – самый приличный из всех, что я читал у вас до этого, – начал редактор, – но, есть много замечаний, очень много замечаний. Они все будут отправлены вам на электронную почту. Даю неделю на исправления, успеете и перепишете удачно – пойдет в осенний выпуск нашего журнала.
Матвей выдохнул и кивнул
Редактор погрузил лицо в экран монитора компьютера, давая понять, что аудиенция закончена.
«Напиться не получится, надо работать» – пробубнил сам себе Иларионов, вставая.
– Что? У вас есть что возразить, молодой человек?
– Нет, буду работать, в понедельник пришлю текст.
– Вот и славно. Надо совершенствоваться, стремиться к идеалу, мой юный друг, а не бумагу марать.
– Совершенно согласен, пошел совершенствоваться и стремиться к идеалу…
Зайдя в вареничную около дома, и заглотив комплексный обед, Иларионов поспешил к компьютеру. Впрочем, открыв свою почту, он не обнаружил письма из редакции.
«Вот те на те…» – подумал Матвей и открыл текст рассказа. Прочитав его несколько раз, и поправив слово «непоколебимый» на «твердокаменный», а «остервенело» на «исступлённо», не нашел в своем рассказе ни одного предложения или слова, к чему можно было ещё придраться.
Пискнул телефон. Матвей посмотрел на экран и нажал на значок электронный почты.
Содержание письма его поразило. Не веря своим глазам, он перечитал замечания редактора несколько раз: письмо с требованиями к исправлениям, было чуть меньше самого Иларионовского рассказа.
«Тихий ужас, – теребя кончик носа, заключил Матвей, – проще новый написать».
Но новый рассказ написать не так просто, он с этим-то провозился два месяца, а сроку дали всего неделю. Поэтому вечером Иларионов всё же напился.
Утром от гудёжки в голове пришлось выпить пива. И только после второй бутылки «Жигулей» Матвей снова открыл письмо редактора. На 32 пункте у него уже был готов план действий.
Он тут же заказал билет на самолет до Волгограда, покидал в рюкзак самое необходимое и отбыл из Москвы в творческую командировку.
Всё складывалось удачно. Автобус до метро пришел через минуту, экспресс отправлялся через четыре минуты, после покупки Матвеем билета. В аэропорту тоже всё прошло легко. И вот уже Иларионов сидит в самолете рядом с прекрасной соседкой, а не с кричащим, истеричным ребенком или старым, вечно бегающим в туалет, дедом.
«Если и дальше мне так будет везти, как сейчас, рассказ у меня должен получиться отменный, – размышлял Матвей перед взлетом, – поговорю с мамашей о его детстве, там точно что-то отыщется интересное, в детстве всегда кроется та тайна, которая потом определяет всю нашу жизнь. С учителями и друзьями тоже можно пообщаться, может удастся узнать была ли у него любимая девушка…»
– Ну что ж, взлетаем, – глядя в иллюминатор, сказала его соседка.
– Взлетаем, – подтвердил Матвей и вцепился в подлокотники.
Девушка повернула голову.
– О, да вы летать боитесь!
– С чего вы взяли?
– У вас на лице страх, а руки сейчас подлокотники вырвут с корнем.
– Угадали, страшно боюсь летать. У меня аэрофобия.
– А я вот не боюсь, полет – это так завораживающе, у меня пять прыжков с парашютом.
– Везёт. Я бы ни за что не полетел, но сильная нужда меня заставила.
– А вы расскажите мне о себе, о нужде или еще о чем-то, это очень отвлекает от страха. А еще петь хорошо.
– От пения я воздержусь … Меня зовут Матвей, фамилия Иларионов. Если кратко по биографии пробежаться, то окончил-то я технический ВУЗ, но потом, ближе к тридцати годам на писательство потянуло. Вот пять лет этим бумагомаранием занимаюсь.
Девушка не перебивала, но Матвей и сам сбился и замолчал. Ему вдруг стало жалко себя, а именно, что он родился таким бездарным.
– А в Волгоград вам зачем?
– Написал я рассказ, но неудачный. Редактор попросил исправить. А чтобы он стал удачным нужно в Волгоград.
На Матвея напало косноязычие. Отчего он еще больше смутился.
– Рассказ про серийного маньяка-убийцу, и чтобы он выглядел более убедительно, лечу на место преступления. Дело было несколько лет назад, как раз в Волгограде. Хочу поговорить со свидетелями, с матерью, она там живет до сих пор.
– Мать серийного убийцы? – уточнила девушка.
Матвей кивнул.
– Конечно, это добавит красок в ваш рассказ.
– Вот и я так подумал. Мне надо, чтобы редактор его опубликовал, деньги нужны, да и пора уже. У меня всего-то три публикации было за пять лет работы.
– Это мало?
– Очень мало!
– Вы не расстраивайтесь. Москва не сразу строилась.
– Вы так думаете?
– Уверена. Если серьезно заниматься каким-либо делом, то обязательно все получится.
– Вот смотрите, за разговором уже четверть пути и пролетели.
И она опять стала смотреть в окно. Матвей заволновался. Страх полета вернулся, и он начал потеть.