Ментаты Дюны

Герберт Брайан

Теперь, когда сфера памяти робота оказалась в ловушке и была совершенно беспомощна, его единственным развлечением стала оценка учеников на расстоянии. Эразм наблюдал за группой учеников, столпившейся у стола для вивисекции, на котором лежала рептилия – болотный дракон. Мертвый образец длиной в два метра, с чешуйчатой спиной, перекрывающимися зелеными пластинами брони и кривыми зубами для захвата добычи.

Эразм сосредоточился на изображении и увеличил его.

Его крошечные помощники-роботы старательно трудились, помещая глазки и за пределами школьного комплекса, чтобы он мог наблюдать за учениками, ставшими добычей болотных хищников. Он старательно следил за всеми

подобными случаями, рассчитывал вероятности и – да, признавался он себе – надеялся увидеть кровавое нападение. Он хотел понаблюдать, как защищаются ученики ментатов. До сих пор никто не смог одолеть болотного дракона в прямой схватке, хотя два ученика сражались отчаянно.

Теперь в лаборатории ученики ножами и какими-то зазубренными инструментами делали надрезы в броне дракона. Эразм тоже хотел бы участвовать в этом, будь у него прежнее великолепное флометаллическое тело или хотя бы корпус неуклюжего мека. Он вспоминал свое прекрасное физическое тело с изящными серебряными руками, умело владевшими самыми сложными инструментами.

Сам он всегда испытывал сильнейший прилив вдохновения, вскрывая еще живых подопытных человеческих особей. Разве есть лучший способ изучать рефлексы и реакцию на боль? Испытывая боль, живые субъекты к тому же давали идеальный материал для наблюдения за эмоциями. Эразм наблюдал и фиксировал выражение их глаз, их мольбы, приступы паники, а затем следовала очевидная перемена, которая стала ему понятна, только когда он сообразил, что нужно искать, – утрата надежды перед кончиной.

Студенты раздвинули серые мышцы и обнажили внутренние органы рептилии. Хотя и мертвая, болотная тварь рефлекторно дернулась и сжала длинные челюсти. Одна из учениц едва успела отдернуть руку, иначе лишилась бы ее; и все же на руке осталась глубокая царапина.

Эразм сосредоточился на этой царапине. Он знал, что в слюне болотных тварей есть смертоносные бактерии. Царапина могла воспалиться, тогда началась бы гангрена, и студентка умерла бы от лихорадки, бредя и испытывая страшную боль. Эразм надеялся, что медики школы не станут обрабатывать эту царапину. Было бы интересно наблюдать бред ментата…

Он переключился на другой объект и стал наблюдать, как новички страницу за страницей поглощают случайные числа, которые потом воспроизводят по памяти. Упражнение помогало им таким образом упорядочить мысли. Многие новички на этой стадии отсеивались, их исключали из школы, но другие справлялись и подтверждали свою способность к обучению. Эразм восхищался их настойчивостью и решимостью, ведь мягкий и неорганизованный мозг человека во многом уступал интеллекту машины.

Собственное умение мыслить Эразм считал само собой разумеющимся. Когда-то он был идентичен другим роботам, запрограммированным Омниусом для служения Синхронизированной империи. Компьютерный сверхмозг дублировал себя на сотнях планет, и все его идентичные сферы памяти перевозили на современных кораблях, одним из которых управлял Вориан Атрейдес.

Лишь счастливый случай позволил Эразму обрести индивидуальность. Упав в ледяную трещину на Коррине, он пролежал в ней больше ста лет, и все это время ему нечем было заняться, кроме как размышлять о своей жизни и развивать свою личность. К тому времени как его спасли, Эразм уже отличался от прочих независимых роботов… и с этого мгновения начал свои великие деяния. Ему необходимо было пройти через страдания, чтобы превратиться в мыслящую машину высочайшего уровня, обладающую творческим интеллектом.

В определенном смысле его нынешнее положение было таким же, как и на Коррине – он беспомощен, лишен тела. Но Гилберт в любую минуту может его спасти.

Теперь, когда они оба уже долгое время скрывались среди людей, Эразм начал опасаться, что его подопечный изменился, стал сочувствовать своей расе. Пришла пора покинуть Лампадас, сменить обличье, создать Гилберту новую личность. Батлерианское безумие интересно, как явление, но опасно – и становится все опаснее.

Под предлогом охраны сестры императора Гилберт усилил оборону школы ментатов. Теперь школьный комплекс окружали высокие стены, а подход через болотный лабиринт был очень затруднен. Ворота всегда держали закрытыми, посадочная площадка маленькая, и ее тоже усиленно стерегли. Берега озера охраняли электронные приборы, физические препятствия и не менее надежные опасные болотные хищники.

Однако, по мнению Эразма, всего этого было недостаточно.

Используя крошечных, как жучки, роботов, Эразм проложил линии передачи и установил разнообразные устройства, способные испускать мощное излучение; установленная им защитная система с помощью микроволновых импульсов могла вывести из строя человека. Но Эразм не ослаблял бдительности.

Его взгляд продолжал блуждать по школе. Время уходило. Он наблюдал за жизнью, которая когда-то так его интересовала, но сейчас казалась скучной. В помещении для занятий семеро учеников-ментатов смотрели на стену, где в заданной последовательности загорались огоньки. Ученикам следовало определить эту последовательность. Огоньки мигали, учащиеся пытались предсказать дальнейшую очередность. У большинства не получилось. Только одна ученица – загадочная Анна Коррино – каждый раз указывала ее верно. Эразм смотрел, как шевелятся ее губы, когда она сообщает результаты.

Для мыслящей машины время бесконечно изменчиво, каждая секунда распадается на бесчисленное количество отрезков, но сейчас Эразм решил ускорить его течение, замедлив собственный мыслительный процесс, чтобы длинный день прошел за одно мгновение. Когда он снова позволил себе мыслить в обычном темпе, наступил вечер – и Анна вернулась в свою комнату. Вот теперь будет интереснее.

Внешние сенсоры Эразма фиксировали какофонию звуков болота – жужжание и щелканье, крики терзаемой добычи, шуршание пробирающихся через подлесок крупных животных, плеск, когда по густо заросшим манграми болотам плыли хищники с крепкими челюстями с острыми зубами.

Эразм перенес внимание на комнату Анны. Теперь она по вечерам ложилась в постель с нетерпением, потому что из крошечных передатчиков, установленных в стенах, до нее доносился успокаивающий голос и Анна отвечала ему.

– Расскажи мне еще раз о своем возлюбленном Хирондо Нефе, – попросил Эразм.

Вспоминая о молодом поваре, заставившем ее потерять голову, молодая женщина переходила от крайней эмоциональности к равнодушию.

– Сальвадор уничтожил нашу любовь, – проговорила она с заминкой, радуясь сочувствующему слушателю. – Он отослал Хирондо и разлучил нас.

– Я уверен – ради твоего блага, – заметил Эразм.

– Нет, мой брат думал только о троне. Он убил Хирондо. Я знаю.

Эразм надеялся на это. Ему хотелось понаблюдать, что будет, когда она узнает, что это действительно случилось. Интересно посмотреть на ее эмоции, услышать крики отчаяния.

– Расскажи мне еще о своем брате, – попросил он.

Анна в темноте моргнула.

– О каком брате? О Родерике или Сальвадоре?

– Об обоих. У нас достаточно времени.

Она начала называть даты рождения Родерика и Сальвадора, их рост, имена их жен, имена и даты рождения четверых детей Родерика. По ее тону Эразм понял, что она по ним ужасно скучает.