Ментовская крыша
Шрифт:
– Подожди немного, ладно? – сказал он и опять нырнул в машину.
Трегубов завалился теперь набок, сползая головой по дверце. На его молочно-белом, мгновенно изменившемся лице бисеринками рассыпались капли крови. Надо лбом темнела страшная клокочущая рана. До Гурова кое-что начало доходить. Он повернулся и посмотрел на упаковку холодильника в багажном отделении. Присмотревшись, он заметил наконец несколько отверстий, замаскированных под иностранные буквы.
– Ну да! Да! Здесь я! – вдруг глухо донеслось из коробки. – Помоги же, черт возьми, вылезти, а то я тут спекся к чертовой матери!
Гуров спрыгнул на землю и отвел Марию в сторону.
– Все
Он открыл багажное отделение и, не церемонясь, разломал упаковочную коробку. Оттуда появился красный, как рак, и мрачный, как туча, Крячко. Отдуваясь и нецензурно выражаясь, он обошел кругом машину и заглянул в салон. С минуту он рассматривал труп Трегубова, а потом сказал с тоской:
– Скотина он был, а все равно на душе погано. Он ведь теперь мне по ночам будет сниться, гад!
– Ты Марию спас, – тихо сказал Гуров. – Он ведь нас не пощадил бы. Ему свидетели совсем ни к чему были.
– Это с самого начала было ясно, – согласился Крячко. – Потому и рискнули. Хорошо тут Ваня подвернулся – он в службе собственной безопасности служит. У него эта тачка для другого дела была подготовлена, но мы решили, что можно попробовать. Он на твой «Пежо» какой-то радиоуправляемый прерыватель поставил и «жучок», по которому все ваши разговоры прослушивались. В нужный момент он твой мотор заглушил и свою тачку подставил. Мы рассчитывали, что Трегубов должен на это клюнуть. Ведь деньги совсем рядом были. Ставить точку вроде рановато было. Ну, слава богу, так и вышло. А когда он на секунду отвлекся, я ему в шею выстрелил. С такого расстояния это верная гибель.
Гуров ничего не сказал, и вдруг они оба, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Марию. Опустив плечи, она потерянно стояла у края дороги и бездумно смотрела на зеленую траву под ногами. Бледность еще не сошла с ее лица.
– Ты бы за сумкой все-таки сбегал! – попросил Крячко. – Бабки-то там самые настоящие! Правда, говорят, купюры не те, что этот просил… Ну да теперь неважно. Я бы и сам сбегал, да не хочу на глаза Марии попадаться. Я ведь для нее сейчас что-то вроде ангела смерти. Пусть отойдет сначала… А я сейчас потихоньку сяду и уеду на этой тачке. С глаз долой – из сердца вон, как говорится.
– А нам попутку ловить, что ли? – удивился Гуров.
– Да за вами сию минуту его превосходительство подъедет – лично, – сообщил Крячко. – А вы пока вдвоем побудьте, воздухом подышите, поговорите на отвлеченные темы… Короче, сам сообразишь что-нибудь.
Он махнул рукой и, горбясь, шагнул к машине. Запрыгнул на место водителя, хлопнул дверцей и завел мотор. Джип сорвался с места, развернулся и помчался к Москве. Гуров с нежностью посмотрел на жену и пошел к ней, мучительно придумывая слова, которые сейчас следовало сказать. Но в голове его была странная пустота и еще неостывшая тревога. В какой-то момент ему даже вдруг показалось, что весь ужас никуда не исчез, и он снова у них за спиной, и стоит обернуться…
Он резко обернулся, но за спиной ничего не было, кроме сверкающей на солнце дороги, синего неба и исчезающих за горизонтом облаков. А по дороге, отчаянно сигналя и вращая «мигалкой», мчалась в их сторону служебная «Волга» генерала Орлова, а за ней еще одна машина с синей полосой, и еще «Скорая» со включенной сиреной.
– Вот попали! – буркнул под нос себе Гуров, глядя на эту
Гуров видел, что джип, на котором ехал Крячко, по пути был остановлен, и к нему тут же подсели двое в милицейской форме. Не слишком-то уютно им будет в этой машине, подумал Гуров, но ему было еще хуже.
Между тем кавалькада продолжала движение, и вскоре машины затормозили на обочине в двух шагах от Гурова. Из ухоженной служебной «Волги» первым выскочил генерал Орлов – выскочил сломя голову, с перекошенным от суеверного ужаса лицом – и первым делом бросился к Марии.
– Жива?! – выкрикнул он, хватая ее за плечи и заглядывая в глаза. – Жива, слава богу! – Он обернулся к топтавшимся за его спиной медикам из «Скорой» и почему-то погрозил им кулаком. – В больницу немедленно! В самую лучшую! Чтобы глаз не спускали… – Голос у него сорвался, и он сердито отвернулся.
– Да вы не волнуйтесь, – рассудительно заметил врач «Скорой». – Мы все сделаем, что положено. Не бросим же мы нашу любимую актрису!
Мария обвела всех непонимающим взглядом и тихо сказала:
– Я ничего не соображаю – какая больница? Зачем? Я никуда не поеду!
Врач оттеснил генерала и осторожно взял Марию под локоть.
– Поверьте, это необходимо! – сказал он. – Вы пережили такой стресс… Это ненадолго. Успокоительные, покой, психолог с вами побеседует. Мы вас быстро отпустим. Но небольшой осмотр необходим, поверьте!
Гуров подошел ближе и наклонился к жене.
– В самом деле, – виновато сказал он. – Сейчас так будет лучше. Тебе нужна поддержка, а у меня еще куча дел. Прошу тебя, поезжай! А когда тебе будет лучше, я отвезу тебя домой.
Мария беспомощно оглянулась по сторонам.
– Да делайте что хотите! – устало произнесла она и, заботливо поддерживаемая врачом, пошла к машине.
Орлов мрачно посмотрел ей вслед и сказал, будто размышляя вслух:
– А ведь Мешков ушел! Всех взяли, а этот ушел, прощелыга! И ведь уже пришли за ним – он вид сделал, будто смирился, усыпил бдительность, а когда в машину его вели – вырвался, шофера оглушил и смылся… Потом машину в пяти кварталах нашли, а самого и след простыл.
– Еще не вечер, – сказал Гуров.
Глава 18
На самом же деле прошел и этот вечер, и следующий, а полковник Мешков как сквозь землю провалился. Дома он, естественно, не появлялся, а его жена, которая встретила оперативников в демонстративно траурном наряде, наотрез отказалась признать, что ей хоть что-либо известно о том, где ее муж и что собирается делать.
Гуров, однако, Мешковой не поверил. Жена оставалась последней ниточкой, связывающей беглого полковника с большим миром. Все остальные связи были безжалостно прерваны. Те люди, на которых Мешков привык опираться – тайно или явно, – в одну минуту сделались его врагами. Одни предали его, спасая свою шкуру, другие сами считали его предателем. Наверное, у Мешкова имелись покровители, те, кто занимал высокие должности, но и те предпочитали теперь не афишировать такой сомнительной близости. Мешков же, уверенный в собственной неуязвимости, не слишком заботился в свое время о подготовке отходных путей. Сейчас ему нужно было как-то выкручиваться, но, скрываясь, он мог действовать только вслепую, а, значит, ему позарез нужна была связь с человеком, который мог бы помочь, вмешаться в неотвратимый ход судебной машины.