Ментовские оборотни
Шрифт:
– Спасибо! – говорил майор. – Я вечный ваш должник!
– Фигня какая! – отвечал ему Демин с великодушием настоящего героя. – И не такое мы еще проделывали!
Вообще, Илья у нас известный экстремал, что правда, то правда. Если почитать составленные на него милицейские протоколы, так сегодняшняя история – это всего лишь заурядная репетиция перед настоящим боем.
– Все прошло нормально? – спросил я у Тропинина.
Он кивнул в ответ:
– Жорика взяли в оборот. Теперь мы можем спать спокойно. И забыть про этот кошмар.
Я
И тут я вспомнил про Катю. Про девочку, которая видела то же самое, что видел я. Про малолетнего свидетеля случающихся в этих местах странностей.
– Скажите, Александр Борисович, – обратился я к Тропинину. – Ваша дочь рассказывала вам о женщине в белом платье?
Илья Демин демонстративно шумно вздохнул. А Тропинин посмотрел на меня непонимающе.
– Здесь по ночам бродят призраки, – сказал я. – Женщина в белом платье…
– А-а, да-да, – кивнул майор. – Я помню, вы нам с Михаилом рассказывали.
Мы здесь пили водку, и я спросил у Михаила про призраков.
– Ваша Катя ничего такого вам не говорила? – продолжал допытываться я.
Тропинин явно растерялся, не зная, как ему реагировать на мои слова. А Демин устыдился и хмурился, бросая на меня испепеляющие взгляды. Я эти его взгляды игнорировал, потому что своими глазами видел в ночи эту чертову старуху, и еще ее видел старший сын Тропининых, но вот в этом я бы не признался ни за что, потому что обещал Никите его не выдавать.
– Нет, – сказал растерянно Тропинин. – Не рассказывала.
– Не может быть! – не поверил я.
– Вы так думаете? – еще больше растерялся Тропинин.
– Да! Она видела женщину в белом и не могла не сказать вам об этом. Или вашей жене, – предположил я.
– Евгений Иванович, – произнес Тропинин неуверенно. – Девочка больна…
Он посмотрел на меня выразительно. Я понял, что он хотел сказать. Что при таком диагнозе девчонка способна кого угодно увидеть. Хоть женщину в белом, хоть зеленых чертиков, хоть даже вовсе инопланетян. Но подобные мысли были большой несправедливостью по отношению к бедной Кате. Потому что не одна она видела призрак старой графини. А всех в сумасшедшие не запишешь. Так не бывает.
Поздним вечером, когда уже совсем стемнело, пришли в гости Андрей Михайлович и Нина Николаевна. Заглянули на огонек. Буквально.
– Прогуливались перед сном, – поведал мне Андрей Михайлович. – Я Ниночке говорю – давай посмотрим, дома ли наши соседи. А у вас в окнах свет. Мы обрадовались. Не прогоните?
– Ну что вы! Конечно, нет! – искренне ответил я.
Я остался в доме один, и визит соседей оказался очень кстати. Тем более что у Андрея Михайловича был несравненный дар рассказчика. Умел он отвлекать от собственных мыслей и увлекать за собой.
Едва гости увидели оставленные мною на стуле располосованные стаффордом на лоскуты брюки и я поведал историю нападения на меня пса, не вдаваясь при этом, впрочем, в подробности, как у Андрея Михайловича тут же нашлось что-то в тему.
– Будучи в Чехии, – сказал он, – я обратил внимание на то, что чехи как-то слишком уж пристрастно относятся к своим собакам. Буквально их позорят. Тут и там натыкаешься на надписи: «Позор, пес!» И только позже до меня дошло, что у чехов слово «позор» означает «внимание» или «будьте осторожны», – засмеялся Андрей Михайлович. – У нас на воротах частных владений вывешивают таблички «Осторожно! Злая собака!», а у них – «Позор, пес!» Еще я там у них видел надписи у пешеходных переходов: «Позор! Дети!» Тогда я и задумался о том, что «позор» у чехов – это что-то совсем другое, не то, что у нас.
– Там у них много интересных слов, – с мягкой улыбкой подсказала мужу Нина Николаевна. – Помнишь? «Слева» – это вовсе не слева и даже не справа, а скидка на самом деле. Идешь по улице Праги, а в витражах магазинов – «слева», «слева», «слева»…
– Магазины у них – это просто собрание каких-то недоразумений для носителей русского языка, – кивнул Андрей Михайлович. – Видишь над магазином устрашающую вывеску: «Потравини». А это всего-навсего «Продукты», никто тебя травить не собирается. Или в том же продуктовом магазине на стеклянной банке этикетка: «Окурки».
– Это огурцы! – вспомнила Нина Николаевна и засмеялась.
– Точно! А еще у них «урода» – это красота, «черствый» – это свежий, а их «вонявки» – это на самом деле духи.
– И «кочка» у них…
– Никакая не кочка, а кошка. Вообще, это очень интересная тема – слова из других языков, которые знакомы нам по русскому языку, но на самом деле имеют совершенно другой смысл, – сказал Андрей Михайлович. – Я очень много таких слов-перевертышей услышал в Турции. У турок «бардак» – это по-нашему стакан. И «сарай» у них – не халупа какая-нибудь глинобитная, а самый настоящий дворец. А есть и вовсе анекдотические примеры. Вы ведь машину водите, Евгений Иванович…
– Да.
– Должны знать в таком случае дорожный знак «Проезд без остановки запрещен».
– Разумеется.
– Помните, там на красном фоне белыми буквами латинского алфавита написано слово «STOP»? Так вот у турок вместо европейского «стоп» написано их местное «дур». А «остановка» на их языке, соответственно, – «дурак»…
Тут Нина Николаевна смутилась и засмеялась, покраснев при этом.
– Извините меня, Женя, – произнесла она. – Это я вспомнила, как мы с Андреем ехали в их турецком маршрутном такси, и нам надо было выйти. И Андрей так осторожно трогает водителя-турка за плечо и говорит ему вежливо: «Мистер, дурак!» А для русского уха непривычно, согласитесь.