Меня больше нет
Шрифт:
Глеб снова отодвинулся, его глаза метались по моему лицу, боль в них сменялась облегчением. Через пару секунд я купалась в его любви, как в отражении того океана, которым была совсем недавно. Он постепенно приходил в себя после шока и потрясения и забросал меня вопросами. На половину из них я не могла ответить, потому что сама мало что помнила. Вдруг Глеб тревожно взглянул на меня и прижал руку к моему животу. Я улыбнулась, и он радостно выдохнул.
Крепко держа за талию, Глеб повёл меня к машине. Там он обнялся с Пашкой.
– Спасибо, что привез её сюда. Я твой должник! Прости, но дальше она
Брат хмыкнул:
– Ладно, я всё понимаю. Только завези её прямо сейчас к родителям. Они ждут.
Очередная сцена была у машины Глеба, где его водитель и охранник онемели на несколько секунд, увидев меня живой и невредимой. Всю дорогу Глеб не выпускал меня из объятий, я так и задремала на его плече. У родителей он тоже лишь ненадолго отпустил меня, чтобы я смогла с ними обняться, и снова прижал к себе.
Усталые, но довольные мы приехали ко мне домой. Я с наслаждением предвкушала горячий душ и так долго не выходила из ванной, что Глеб не выдержал, принёс мне халат и зашёл проверить, всё ли со мной в порядке. В результате, в ванной мы провели гораздо больше времени, халат мне понадобился не скоро, а его бинты намокли. Зато, он кажется, наконец, поверил, что я не просто бесплотный дух, а вполне себе реальный человек из плоти и крови.
Я накладывала ему новую повязку, а Глеб продолжал держаться за меня, словно всё ещё боялся, что если отпустит, я быстро исчезну. Мы перекусили тем, что нашлось в холодильнике и, обнявшись, устроились на диване.
– Где ты жил эти дни? Пашка сказал, коттедж продаётся?
– Да, я хочу от него избавиться, там всё напоминает о Жанне. После больницы я приехал сюда, но сбежал в первую же ночь. Мне повсюду мерещился твой голос, я готов был кричать от боли. Кажется, я поехал к кому-то из охраны, ночевал у них. Потом собирался снять квартиру. Я и фирму хотел продать, считал, из-за неё Жанна пыталась тебя убить. Но, конечно, главным виновником был я. Как я мог за все эти годы не понять, что с ней происходит? И действительно перестал обращать на неё внимание. А потом не послушал тебя. Ведь ты была права и с Олегом, и с Жанной, и со своей интуицией…
Он крепко прижал меня к себе и с раскаянием прошептал:
– Прости меня! Своей глупостью и самонадеянностью я чуть не угробил то, что мне дороже всего.
– Мне не за что тебя прощать, я же знаю, ты меня любишь. Я тоже ошибалась и не смогла правильно во всём разобраться.
Подняв голову с его груди, я потянулась к нему, лаская, отдаваясь жарким поцелуям, надеялась убрать боль и страх, полностью не исчезнувшие из его глаз. Но шли дни, а он продолжал обращаться со мной, как с величайшей драгоценностью – почти не выпускал из рук. Казалось, постоянный телесный контакт со мной был ему необходим. Если по какой-то причине я не находилась рядом, искал меня глазами и непрерывно держал в поле зрения. Глеб ревновал, когда кто-то надолго завладевал моим вниманием, и злился, если дела или люди отвлекали его от меня.
Он всё-таки решил не продавать компанию, и я его поддержала – она была делом его жизни. Но вернувшись в офис, Глеб потребовал, чтобы я ездила туда с ним, поставил в свой кабинет стол для меня, и мне пришлось работать там. Быть объектом такого обожания и поклонения тяжело, а назвать всё это нормальной жизнью невозможно. Я ждала, что он успокоится, но ничего не менялось. И тогда я позвонила в агентство недвижимости.
За это время почти закончилось расследование всех произошедших событий, хотя некоторые догадки из-за смерти основных участников остались недоказанными. Теперь мы знали, что Жанна действительно была любовницей Дмитрия. Как она сама говорила, всё происходящее стало для неё игрой, и играла она по всем правилам.
Судя по всему, женщина свихнулась на конспирации, в её квартире обнаружили несколько мобильных телефонов и сим-карт. Видимо, один из них она подарила Дмитрию для общения с ней, а когда решила покончить с любовником – забрала под каким-то предлогом.
После того, как она сдала киллера, не решив с ним вопрос оплаты, ей пришлось самой пачкать руки. Она не хотела разводиться с Глебом, и когда тот сообщил о предстоящем разводе, попыталась поссорить нас, прислав ему фотографии моей встречи с Олегом. У неё дома нашли флэшку со снимками.
Когда это не удалось, Жанна решила сбить меня машиной. Продав мерседес, она купила не только вольво, но и дешёвую подержанную иномарку с серыми номерами. На ней она следила за мной и Глебом, и на ней же пыталась меня убить. Этот автомобиль обнаружили в гараже одного из её дальних знакомых, которого она попросила об одолжении.
Потом мы с Глебом расстались, и она оставила меня в покое. А когда вновь сошлись, у Жанны уже появились планы закончить игру и прибрать к рукам фирму. Зная от Олега о его тайном сотрудничестве с Юрой, она легко уговорила последнего помочь ей в своих планах.
Сначала они пытались спровоцировать Глеба, а дальше перешли к более решительным действиям. Гранату мне прислал Юрий, его бывший армейский друг признался, что тот консультировался у него по этому поводу и спрашивал, где можно купить такой нелегальный товар.
Потом Глеб нанял новых детективов, и Жанна решила запутать игру. Она подбросила жемчуг Олегу и сделала звонок с засвеченной сим-карты, используя условный сигнал Юры. Конечно, они оба её подозревали, но она умело заморочила им головы и натравила друг на друга. Вызвав Олега якобы на встречу, в это время расправилась с Юрой и подбросила зажигалку, которую, скорее всего, забрал из кабинета Глеба сам Юра и отдал ей. Он даже не догадывался, как именно женщина собиралась использовать эту вещь.
А ещё следователи нашли стрелковый клуб, в котором тренировалась Жанна. Оказалось, что его же посещал и Олег, их там видели вместе. Так что не исключено, что привёл её в этот клуб сам Олег. Она застрелила его из того же оружия, что и Юру.
Прошёл месяц, меня уже давно тяготил офисный образ жизни и постоянное напряжённое состояние Глеба. Хотелось помочь ему справиться со страхами, он и сам понимал, что ведёт себя неадекватно. Я часто ловила его виноватый взгляд, когда он в очередной раз рвался сопровождать меня по моим делам или в магазины. Мне очень нравилось его общество, но нельзя же намертво привязывать человека к себе. Свобода и личное пространство были необходимы мне для нормальной жизни.