Меня не проведешь
Шрифт:
— В чем? — холодно спросила Алина. — Выманить Елену из ванной и помочь тебе от нее избавиться?
Он побледнел. Оказывается, она и не думала ему верить. Он попытался еще раз:
— Алечка, милая, я не понимаю, о чем ты говоришь… — взмолился он почти искренне, — мне просто пора на работу, а эта дуреха сидит в ванной и готова сделать с собой Бог весть что… Может, я пойду, а ты вызовешь «Скорую»?
Она молчала. Смотрела на него, улыбалась, как в фильме ужасов, когда в хорошо знакомого тебе человека вдруг вселяется оборотень, и в глазах ее он прочитал себе приговор.
Он
— Я ведь знал, что ты у меня умница, — и двинулся к выходу, но суровый и властный голос остановил его:
— Куда?
Он обернулся. На него опять смотрел цепкий глаз Алининого револьвера. Почему-то ему подумалось, что, будь они победнее, фиг бы она могла этакую игрушку приобрести.
— Алина, — снова терпеливо начал он внушение, — я же… Ну, мы же обо всем договорились, Алиночка… Ты останешься с этой душевнобольной, вызовешь «Скорую», а мне нужно на работу… Ты же знаешь, сегодня должны приехать немцы со швейцарцами… Меня там очень ждут…
— Если ты сделаешь хоть один шаг в сторону двери, я выстрелю, — сурово произнесла Алина, и у него не возникло никаких сомнений, что она это сделает…
Мой трюк почти удался. Я уже стояла на подоконнике. Причем держалась за раму довольно крепко. То, что я видела в окно и слышала, не предвещало ничего хорошего.
— Господи, — услышала я за спиной, — вы, женщина, давайте либо вперед, либо еще куда, трамвай-то переполненный… Таня, вы хотя бы думаете, что вот сейчас я, как какой-то панк, болтаюсь на пожарной лестнице на глазах у честных граждан, Глава нашей фирмы находится, как я успел понять из ваших намеков, в этой квартире и занят черт-те чем, то ли он убивает, то ли его убивают, а в это время добропорядочные до омерзения коллеги из братских Германии и Швейцарии сидят и ждут, когда кто-нибудь из нас освободится настолько, что заявится подписать договоры?! Вы хоть понимаете, Танечка, что из-за вас державе грозит международный скандал?
Последние слова он произнес, почти приблизившись к окну. Так как я стояла уже более чем устойчиво, я подала ему руку, он влез, как куль с соломой, волоча свои онемевшие ноги, и громко упал на пол.
У меня возникло желание сразу его убить, так как если раньше мне удавалось остаться незамеченной, то теперь оба противника обернулись ко мне. Причем больше всего я боялась, что Алина от изумления нажмет на курок, который теперь был направлен прямо мне в живот.
От неожиданности у них открылись рты.
— Извините, что помешала, — буркнула я, — но ваша металлическая дверь отчего-то не распахнулась от моего звонка.
Они смотрели молча, пытаясь осознать, как они раньше не догадывались, что я умею летать и что даже успела обучить этому Лапина. Первым оклемался Чернецов, который быстро рванул к Алине и попытался вырвать у нее револьвер.
Это ему не удалось, так как я среагировала быстрее — мы налетели друг на друга, я ударила его довольно сильно, а потом… Мне его даже стало немножко жалко. Револьвер я выхватить успела, Лапин умудрился подставить ему подножку и сделал это неплохо,
— Ах, Андрей Петрович! Вы совсем забыли про иностранных друзей! Нам вот с Танюшей пришлось по окнам лазать, сейчас, похоже, милиция приедет, вызванная недоуменными соседями, стыда ведь не оберемся — сидеть-то придется за грабеж…
Чернецов сделал попытку вскочить и схватить Лапина за горло. Мне даже неудобно, что поначалу я относилась к несчастному Олегу Васильевичу так плохо, а потом и вовсе втянула его в свои приключения.
Поэтому я налетела на Чернецова как коршун, так что его попытка оказалась тщетной.
Очень скоро он был связан и сидел в кресле, явно более чем расстроенный собственным положением. В это время в замке заворочался ключ.
На пороге возникла удивленная и испуганная Маша Полянова. Обведя нашу живописную группу недоумевающим взглядом, она спросила:
— А где Алиса?
Алина понимала — ее план не удался. Абсолютно. Он сейчас будет арестован, потом найдется какой-нибудь крючкотвор-адвокат, который сделает все, чтобы оправдать его.
Она смотрела на того, кто был ее мужем, с ненавистью. Ему удалось уйти от ее суда.
Она пыталась хоть что-нибудь придумать.
— А где Елена? — спросила я.
— В ванной, — ответила Алина, как-то странно подобравшаяся.
— Господи, надо ж ее достать оттуда, — сказала я, — она же там окончательно с ума сойдет от нашего шума.
Я внимательно проверила, достаточно ли крепки узлы, связывающие нашего героя.
— Где Алиса? — растерянно повторила Маша. — И что здесь происходит?
— Машенька, — попыталась я ее успокоить, — Алисы здесь нет. Она еще не приходила.
Этого было достаточно, чтобы Маша насмерть побледнела.
— Значит, она решила вернуться, — обреченно сказала она, — я забыла отдать ей ключи от этой квартиры… Что я за идиотка…
Она махнула рукой.
— Маша, — сказала я ей, — мы сейчас поможем Елене, потом найдем Алису, а уж потом я вам все-все объясню… Хорошо?
Судя по ее виду, ее гораздо больше бы устроило, если бы мы занялись поисками Алисы в первую очередь, а уж потом отправили спасательную экспедицию в ванную. Но она смирилась и согласилась со мной.
— Вы идите, а я послежу за ним, — сказала вдруг Алина, смотря на своего мужа странно блестящими глазами.
На секунду я засомневалась в ней. Может быть, она постарается его убить еще раз? Но револьвер был у меня. Так что я согласилась.
Скорее всего ей просто не хочется видеть Елену.
— Олег Васильевич, — попросила я, — наверно, вам придется вызвать милицию…
— Господи, — возмутился Лапин от всей души, — да зачем же? Неужели вы думаете, что после того, как мы с вами лезли на виду у всего двора по пожарной лестнице, всем своим видом показывая, что собираемся лишить мадам Полянову некоторых принадлежащих ей ценностей, они, оставив сей факт без внимания, ее уже не вызвали? Как вы плохо о наших людях думаете, Танечка! Стыдно, стыдно же, ей-Богу!